Новичок

Кто знал, что произойдёт такая встреча?

Ты должен был знать, Дарий, ты командир поисковой группы. Это был возможный вариант, и вероятность его возникновения тебе следовало просчитать. Тем более что заранее что-то тревожило, толкало в башку…

Выносы ручья, вытекающего из красивого озерца, что притаилось возле каменного круга, частично перегородили реку, сузив судовой ход, вообще-то в здравом уме на скоростях тут не побегаешь, это просто опасно. А ведь гнали в азарте, как бешеные! Вот что погоня с людьми делает!

Парни покатили на север, вспугнув недовольных суетой розовых фламинго, только что присевших на воду. Стоя по колено в полупрозрачном слое фантомного преддождевого тумана, величественные птицы молча повернулись к излишне шумным надоедливым существам, потом одновременно подпрыгнули, взмахнув широкими белыми крылами, и ушли в сторону гор.

Грозовой фронт уже налетал.

Хватит геройствовать, пора перегонять технику на другую сторону и прятаться под мост, занимать бомж-площадку.

* * *

Главное — настрой.

Я бывал в поисковых экспедициях, правда, только в летних. А зимой у нас на Таймыре ничего и не найдёшь.

Знаю: ещё до старта необходимо создать в группе атмосферу предвкушения, сформировать у ребят ощущение, что очередное открытие всегда рядом, оно прячется буквально за следующим поворотом. Азарт — немаловажная штука… Отсутствие подобной установки уже в самом начале работы порождает в группе атмосферу рутины, скуки, а через какое-то время — беспросветной тоски. Это опасно. Это провал.

С каждым новым открытием, с каждой находкой будет происходить эволюция сознания и рефлексий участников, превращающая их в настоящих поисковиков. Нельзя оставлять без осмотра ни один интересный объект, созерцатель должен быть и деятелем. Приехали на новое место, незнакомое, непонятное — осмотр, рекогносцировка, анализ. Сразу. Задача этого этапа в пространственном и смысловом понимании места, где тут что можно, а что нельзя. Кто жил или живёт. Чем можно разжиться, в конце концов.

В идеале коллективный анализ должен укладываться в десяток минут, после чего и принимается решение на постановку лагеря. Или не принимается. Одновременно идёт активный процесс отрешения от прошлой городской жизни, которая первые часы или даже дни давит на вас стереотипами, определяя поступки — вы должны освободиться. Должны стать полевым человеком как можно быстрей. Иначе будет невозможно включиться в работу в новой среде. Не даст тоска и тревога.

Как можно быстрей вживайтесь в природу. И всё получится.

Вот, Винни, например.

Он вливается в среду мгновенно, будто и не сидел перед этим неделю в поселении. Там он кажется медлительным, даже ленивым. Что-то строгает, никуда не торопится. Его вообще почти не видно! Однако в рейде всё меняется. Походка, голос, манера внимательно оглядывать окрестности, великолепное умение фильтровать тревожку от обычных природных шумов… Во всем чувствуется высочайшая адаптивность, опыт и практическое знание. В то же время он не стесняется спрашивать, советоваться, моментально усваивая новую информацию, легко и без малейших признаков неудовольствия впахивается в любую работу, готов нырнуть в мутный омут. Он искренен — открыто выражает сомнения и понятно описывает их, не совершает тонких подмен, не называет одно другим. Живёт в поле по-мудрому, по-настоящему.

И при этом всё делает добротно.

Лёшка, конечно, не такой. Порой парень ведёт себя излишне шумно и резко. К природе относится скорей как к помехе, чем как к союзнику. Однако и он меняется по мере развития события. Скоро действительно станет настоящим Ирокезом.

Хорошо пережидать грозу под мостом!

Мы почти молча сидели на сухом месте и зачарованно смотрели на мерцающие завесы из воды с прослойкой воздуха, падающие по границам каменных глыб. Вода в реке по сторонам от моста кипела большими пузырями. Молнии рвали воздух, мистически сверкали под раскаты грома, иногда ударяя прямо в реку.

Как там наши ребята, успели спрятаться или нахально продолжили путь по реке? Зная характер Мишки и Игоря, я был готов допустить и это.

— Сюда молния не залетит? — боязливо спросил парнишка.

— Каким образом?

— Не знаю, Дар, изогнётся как-нибудь.

— Не бойся, она не резиновая.

— Шаровая может и залететь, — обрадовал нас вьетнамец. Кто его за язык тянул?..

— Эта правда, командир? — Лёшка пересел поближе ко мне.

— Винни, не пугай нас.

— От шаровой молнии крокодил помогает. Точнее, сушёный крокодилий хвост, — то ли в шутку, то ли всерьёз продолжил охотник.

Тут чему угодно поверишь.

— У тебя есть? — с большой заинтересованностью спросил Ирокез.

— Нет, — горестно вздохнул Винни. — Всё не соберусь.

«Врёт и не краснеет, — решил я. — Пусть потроллит, так легче».

А потом гроза стихла, в разрыве туч выше по течению к реке пробился косой столб солнечного света, и нам сразу стало веселей.

Через десять минут мы наконец-то вылезли на свет божий.