Новичок в Антарктиде

Я обозлился, сказал себе «баста» и решил выйти из каюты. Кое-как оделся, открыл дверь и отпрянул: мимо с огромной скоростью пролетел и врезался в каюту старшего электромеханика лётчик Н. При своей весьма даже почтенной массе Н. мог бы натворить бед, но переборка выдержала удар: «Обь» — корабль голландской постройки, а голландцы работают на совесть, это до меня подметил ещё Пётр Первый. Н. взглянул на непрошеного свидетеля полными неизъяснимой муки глазами, из последних сил выругался и неверными шагами поплёлся в свою каюту.

Уже потом, когда мы пришли в Молодёжную, врач-хирург станции Подолян рассказывал, что на теплоход, на котором он плавал, устроилась одна студентка Литературного института. В Индийском океане теплоход попал в шторм, и студентка, неимоверно страдая от качки, то и дело умоляла капитана: «Дмитрий Кирьянович, нельзя ли как-нибудь повернуть судно, чтобы оно не качалось?» Помню, я очень смеялся, слушая этот рассказ, не только потому, что ситуация действительно была забавная, но и потому, что у меня самого во время шторма неделю назад возникла такая же дикая идея — разумеется, не высказанная вслух: как-никак, а в глубине души я считал себя многоопытным морским волком. Во всяком случае, я немало гордился тем, что наутро не без аппетита завтракал и, посмеиваясь, давал объяснения по поводу окрасившейся в синий цвет шишки на темени.

Кстати говоря, к утру «Обь» действительно слегка изменила курс, поджалась ближе к ледяному полю, и качка понемногу погасла.

Так закончилась первая ночь на «Оби».

«Обь» — наша родненькая…»

Любят полярники «Обь»!

С точки зрения логики трудно понять, почему полярник, дай ему возможность выбора, пойдёт в дальнее плавание на старенькой «Оби», а, скажем, не на юном красавце «Визе».

Ну судите сами. «Визе» — комфортабельный, со всеми удобствами быстроходный теплоход, с отличными каютами, оборудованными столь желанным в тропиках «кондишеном». Быть пассажиром на «Визе» — одно удовольствие: спишь на удобной койке, без ограничений пользуешься душем и пресной водой, дышишь свежим воздухом. И несётся «Визе» по морю как ласточка, и шторм для него не шторм, потому что гасят качку волшебные цилиндры-успокоители. Чего, казалось бы, тебе ещё надо?

«Обь» — грузовое судно, пассажирских кают здесь кот наплакал — всего четыре. И большинство полярников независимо от должностей и учёных званий живёт в твиндеке — в мало, скажем прямо, уютных помещениях без иллюминаторов. В тропиках здесь дышать нечем, обитатели твиндека предпочитают устраивать цыганский табор на верхней палубе. Опреснительной установки на «Оби» нет, и лишь несколько раз в месяц, в банные дни, в душ подаётся пресная вода. К тому же «Обь» тихоход, её обычная скорость одиннадцать-двенадцать узлов, а то и меньше.

И тем не менее из всех кораблей, отправляющихся в далёкие антарктические рейсы, «Обь» — самый любимый.

К ней относятся с нежностью. Сто раз я слышал такое:

— «Обь» — наша родненькая… «Визе» и «Зубов» — комфортабельные гостиницы, а «Обь» — наш дом!

Дело в традициях. Красавцы теплоходы только-только начали ходить по морям, а традиции — как опыт: накапливаются и передаются из поколения в поколение. Насчёт поколений в данном случае, наверное, слишком сильно сказано, но всё-таки «Обь» уже пятнадцать раз ходила к берегам ледового материка, а каждый морской год засчитывается за три… Есть в составе экипажа люди, олицетворяющие эти традиции: первый помощник капитана Ткачёв, четырнадцать раз ходивший в Антарктиду, моторист Рогов, не пропустивший ни одного антарктического рейса, Александра Михайловна Лысенко, или просто Михайловна, прачка и «морская мама», без которой полярники не мыслят «Обь», и другие, всеми уважаемые и достойные люди. И ведёт «Обь» Эдуард Иосифович Купри, знаменитый ледовый капитан, который уже пять раз приводил её в Антарктиду. Что же это за традиции?

Каждый, кто плавал на «Оби», знает: дверь каюты капитана почти всегда открыта! Ни на одном корабле я этого не видел, а на «Оби» — каждый день. Дверь открыта, за столом сидит Купри, углубившись в бумаги, и вы можете либо просто, не заходя, поздороваться с ним, либо зайти и пожать ему руку. Казалось бы, что в этом особенного, а впечатление производит большое. Ведь капитан на корабле — высшая инстанция, человек, наделённый абсолютной властью! И каждого входящего капитан примет, с каждым поговорит. Высоко ценят на «Оби» этот традиционный демократизм капитана. И не только его: распахнуты двери кают первого и старшего помощников, смело входи, если у тебя есть дело. И с тобой, кто бы ты ни был, матрос второго класса или доктор наук, поговорят весело и доброжелательно.

Дальше. На «Визе» сюда войти нельзя, здесь запрещено курить, в рулевой рубке не рекомендуется торчать, там не подумайте загорать. Наверное, во всем этом имеется свой резон, порядок есть порядок, и хотя полярника обижаются иногда на экипаж за такие ограничения, но понимают, что «в чужой монастырь со своим уставом не ходят».