Новичок в XIX веке. Снова в полиции! (СИ)

Как-то тут не сходится. Конечно, гвардия, конечно, карьера. Но ведь она целая баронесса! Может, с еще одой отношения крутит, некрасивой, в летах, но богатой? А похоть услаждает с красивой бесприданницей? Если так, гвардеец, то это нечестно. Я буду вынужден вызвать вас на дуэль! Спросил ласково девушку:

— И где слова такие вы такие находите — афишировать, связи, отношения, карьера. Простонародье так не говорят, не находите?

Настя смешалась, робко произнесла:

— Мама вначале, пока барон давал деньги, отправила меня в частную гимназию. Я год только не доучилась. Пришлось уйти, как денег не стало.

Константин Николаевич хохотнул, не выдержав. Потом посерьезнел. Его опять рвали на части противоположные тенденции двух личностей в одном теле.

«На всякий случай не лазь туда, это принципиально не твое дело», — уговаривала его княжеская личность XIX века.

«Помоги, хоть немного, — наставляла другая личность, простонародная, зато демократическая XXI века, — она ведь еще наивная девушка, а жизнь очень жесткая, особенно в XIX веке».

Цыкнув на обе части, узнал, когда жених будет в Москве. Оказывается сегодня вечером. Так это же так просто. Поручик гвардии ездил в. свое поместье на краткое время и теперь возвращается на службу. Константин Николаевич ранее думал, что придется переписываться, ехать куда-то в столицу. А тут оказывается, надо прийти в гостиницу! Делов-то на короткий час!

Насте он, разумеется, ничего говорить не стал. Не бабье это дело — вмешиваться в мужские затеи. Пусть пока по нотариусам побегает. И самому походить, проконтролировать. А то он узнал, что все документы по юридическому признанию девушки дворянкой уже готовы. Почти. И это почти тянется уже целый год. Еще мама начинала, не торопясь, не спеша. Умерла. Настал черед Насти бегать с такими же темпами. Так и хотелось сказать, теперь и до твоей смерти.

Кстати, или Настенька такая простушка, или он опять что-то неправильно понял. Барон не хочет женится на девушке из простонародья. А ведь Настя теперь почти баронесса Ашенберг. Женись! Или жаба замучила на бедненькой?

Спросил у горничной, сославшись на незнание юридических тонкостей в этой узкой сфере.

— Ой, господи! — спохватилась Настя, — а ведь правда!

Все же, похоже, простушка. Видал он и не раз таких в XXI веке. Все умственные возможности уходят в красоту, для мозга ничего не остается. Когда молчит молодец, а рот откроет — дура-дурой. А ведь ей не только жить надо, но и рожать и воспитывать своих детей!

Дал ей пинок (моральный), двадцать рублей ассигнациями в оплату оформления юридических документов. Работа нотариусов испокон веков была платной и дорогой. Та еще благодатная кормушка для плохих юристов.

Строго предупредил, что просто так помогать простолюдинке хомутать барона никак не будет. Если к уже к сегодняшнему вечеру не окажутся хотя бы какие-то официальные документы, юридически доказывающих ее дворянство, дальше она может стараться в одиночестве.

Настя, конечно же, не захотела проводить этот неприятный процесс одна. Ведь рядом есть господин полицейский! В то же время, представив объем трудной и надоедливой работы, попыталась разжалобить князя девичьими слезами и жалобными причитаниями. Когда не смогла, нехотя пошла, сердито бурча. Сегодня она была свободна, в гостинице была только по указанию полиции. В самый раз оформлять казенные бумаги. Но не охота одной!

Князь уперся, сославшись на неотложные следственные дела. Сказал, что только на часок подойдет к нотариусу. А остальное пусть проводит сама. Ноги есть, длинные, красивые, побегает, не развалится.

С тем и ушла.

А Константин Николаевич, пока не пришел жених (любовник, если говорить прямо), подбирал доказательства под свою концепцию и, наоборот, в корне подрывал те факты, которые складывались в пользу иных концепций.

Судя по уверениям Подшивалова (точнее, Е. Ф. Канкрина), главный виновник и злодей, укравший бумаги и деньги — горничная Настя. И материальное доказательство — пятно на одежде от сливовой наливки. Натуральное доказательство на все сто процентов. Грабитель взял важные для него бумаги и деньги, но, видимо, торопясь и сильно робея, между делом опрокинул на столе стоявшую там бутылку с наливкой. Эта же наливка, по мнению Подшивалова-Канкрина, оказалась на рукаве у незадачливого похитителя. Значит, все уже доказано, и горничную можно арестовать и отправить на каторгу в Сибирь. Надо лишь завершить следственное дело.

Между прочем, тут у общественных обвинителей не было тесного единства. Арестовать Настю собирался только Подшивалов. Канкрин, главным образом, требовал лишь вернуть свои сугубо ценные бумаги. И, при наличии последних, предлагал просто выпороть девицу и отпустить, ограничившись грозной нотацией.

Князь Долгорукий, зная, какие сейчас условия жизни и работы, стоял на стороне Канкрина. Другое дело, надо будет еще доказать участие горничной в грабеже! Сейчас это еще не доказательство. По крайней мере, в XXI веке никто и не подумает идти с этим в суд. Засмеют и пнут обратно, на доследование.