Новичок в XIX веке. Снова в полиции! (СИ)

Затем Константин Николаевич вдруг открыто и счастливо улыбнулся. Все-таки женщины — страшное оружие. Две века жизненного опыта попаданца из XXI века хорошо научили, что на службе, что в личной жизни — никогда не спорьте с женщинами, особенно в интимной жизни. Ибо сильные, могучие мужчины всегда и без исключения проигрывают слабым и изнеженным женщинам. И даже если вы всесильный император России, и собираетесь спорить молодой неопытной дочерью. Проиграете! И Мария это сегодня блестяще показала на примере спора со своим отцом. Куда уж теперь всего лишь князю!

Они слезли с коней, чтобы те немного отдохнули. Походили с ними, помолчали. Маша тихонечко, чтобы никто не слышал, даже самые близкие (!), спросила, зарумянившись:

— Скажите, князь, а если я все-таки сломлю сопротивление отца. Или, скажем так, когда я сломаю сопротивление отца и он благословит нас, вы сдержите свое слово? Не убежите в кусты, как всегда?

Это было так приятно и неожиданно, что он немного помедлил. Ничего себе, а еще говорят, нет феминизации! Да она любой феминизированной женщине XXI века фору даст а сто очков! Но помедлил о только очень небольшой промежуток времени. А потом начал действовать и обольщать. Как любой вежливый, но очень влюбленный кавалер любого века.

И поскольку слов уже было сказано много, князь Долгорукий лишь благоговейно поцеловал ее руку. Трепетно и нежно. Признался:

— Когда ваш незабвенный отец так спокойно и внушительно объяснил мне, почему я не могу жениться на вас, доводы его были столь логичны и убедительны, а ужасная Петропавловская крепость так рядом, что я, арестовав злоумышленника, собирался уже ехать домой, стеная и скуля, как маленький щенок.

Но если вы сумеете убедить вашего августейшего отца, то меня просить не надо. Я ваш всегда и всюду. Моя любимая! Нежная! Прелестная!

Ее рука, как попала в плен к Константину Николаевичу, так там и осталась. И ее хозяйка, очаровательная и раскрасневшая, и не подумала вырываться. Ибо, так согласовано Богом, женщина должна попадаться в плен любимому мужчине, чтобы потом стать его ее госпожой.

Впрочем, она все его упрекнула, мягко, чтобы он не обиделся и снова не скрылся в огромной стране:

— Милый, а ты мог бы просто увести меня подальше. Например, в Сибирь! Там так романтично!

Сибирь? Константин Николаевич только вздрогнул. Только туда им не хватало попасть. Декабристам за кампанию? Или медведям? Там их сейчас много — хоть белых, хоть бурых.

Нет, только не это!

— Любимая моя, я не трус и я романтичен. Но тебе не кажется, что безрассудность и романтизм — это разные вещи? И если юной девушкой еще можно убежать от любящих тебя родителей, то как быть с появившимся детьми?

— Ах, Константин Николаевич, какой вы право прагматик! — сказала она, но не зло, а даже поощрающе.

А когда бродяга ветер распушил ее великолепные волосы, набросав их на ее лицо, Мария, засмеявшись, отняла свою руку, но лишь чтобы поправить прическу. А потом уже сама положила руку на руки князя. И в плен ли? Скорее, в комфортабельное и спокойное жилище, где ей будет так мило и удобно!

Она посмотрела на него так требовательно, что он растеряно замолчал. Он же все ей сказал! Или ей снова надо признаться? Пусть:

— Маша, перед Господом Богом и вашими августейшими родителями прошу вас стать моей женой!

— Ах, как приятно, — удовлетворенно сказала она, — а то прошлое свадебное предложение было как бы в шутку. Бродяга гусар, ушлый и шалый, и изнеженная барышня.

Вот как! Он с удовольствием вновь приложился к руке. Строго предупредил:

— У меня нет шутливых предложений. Тем более, в такой сфере. И тем более для вас, Мария Николаева!

— Да? — кокетливо улыбнулась она. Просила: — обратись ко мне на ТЫ. У тебя так прелестно получается. Скажи просто по-домашнему ТЫ, МАША!

Константин Николаевич, разумеется, пошел к ней навстречу в такой безобидной просьбе. Лишь только подкорректировав:

— Ты, Машенька, все прекрасней и прекрасней. Я люблю тебя!

— Ах! — счастливо задохнулась она, — почему-то от тебя я хочу это признание все больше и больше! Как только вернемся, я серьезно поговорю с пaпА.

Глава 19

Они еще немного поболтали о сокровенном и таком желанном будущем. Вечно бы так работать языками, но потом он, уловив ее робкое нетерпение, предложил:

— Пойдем, Маша, к твоим и моим людям. У них ведь есть свои ценные предложения, различные планы, соображения. Пусть выскажутся. А уж мы решим

— Да-а? — задумчиво сказала Мария Николаевна. Как бы не совсем отрицательно, но и без особого энтузиазма. Извинительно пояснила своему будущему жениху, а потом мужу (официально он не был ни тем, не другим, но ведь она не станет касаться совсем чужого человека):

— Большинство из наших гвардейцев, особенно старые, нередко простые солдафоны в генеральских и офицерских мундирах, кроме своей любимой гвардии они ничего не видят и ничего не знают. Большинство из их «ценных» советов будут связаны с тщательной отделкой мундиров нового стиля в полковой швальне и торжественного марша гвардии на парадах. Тебе это точно надо, милый?