Новик

Иногда ему навстречу выходили запоздавшие прохожие. Местами пьяные. Но он раз за разом уклонялся от лишнего общения с ними. Просто молча наклонял голову вниз и шел скорее мимо, даже если те что-то у него спрашивали. Или же стоял в стороне, не шевелясь, давая им спокойно пройти. Когда же видел компанию, то отступал в переулок. Вроде как сворачивал. Ему явно не хотелось общения с окружающими. Поэтому, если бы за ним наблюдал кто-то со стороны, то удивился, когда он подошел к не самой популярной корчме на окраине города и уселся на лавочку подле нее.

Минут через пять из тени с другой стороны от корчмы вышел другой неприметный человек. И сел на лавочку рядом.

Несколько секунд тишины и покоя. Пока новый гость не предложил первому незнакомцу какой-то кувшинчик.

— Не хочешь? Зря.

Немного помолчали.

— Слышал, что у тебя есть ко мне дело. Не обманули?

— Не обманули. В Туле живет паренек. Зовут Андреем сыном Прохора. Его там все знают.

— Тебе нужна его голова?

— Да. Но живой.

— Живой? Проснулось человеколюбие на старости лет?

— Не твое дело! — огрызнулся первый незнакомец.

— Мое.

— ЧТО!?

— Ты даешь опасное задание. Обычно тебе хватало простой головы. А теперь что? А если он сбежит? А если болтать станет, когда ты его отпустишь? Я с живыми людьми работать не люблю. Чревато это. С мертвыми головами как-то спокойнее.

— Он нужен мне живым, — упрямо произнес первый незнакомец. — О том, что болтать станет — не беспокойся. Попадет ко мне, света белого больше не увидит.

— Что-то тебе сделал дурное?

— Ты задаешь слишком много вопросов.

— Я должен понимать, на что ты меня подбиваешь. Может избавиться от меня захотел?

— Если бы я захотел от тебя избавиться, то ты бы давно лежал в канаве с перерезанным горлом. Разговаривать с тобой для этого совсем не обязательно.

— Ясно, — усмехнулся второй незнакомец. — К чему я должен быть готов?

— Паренек хорошо пластует саблей.

— Насколько хорошо?

— Опытного поместного дворянина расписал как ребенка.

— Нрав?

— Дикий. Что твой волк.

— Ты уверен, что тебе нужен он живым?

— Ты глухой?

— Сколько?

— Сто.

— СКОЛЬКО?! — ахнул второй незнакомец.

— Сто. Если убьешь всех, кого найдешь возле него — сто двадцать. Плюс у него еще возьмешь сколько-то. Бронька с мисюркой рублей на десять его потянет. Сабля у него добра — еще дюжины полторы, может две. Монетами у него точно больше десяти рублей имелось. Точнее не скажу. Но то — сверху. А моя цена уже сказана.

— Ты никогда столько не платил.

— Я никогда его и не заказывал.

— Его будут искать?

— Я бы не советовал тебе его всем встречным показывать. Связал. Сунул кляп в рот. И положил под сено на дроги. Так тебе самому будет проще.

Помолчали.

— По рукам?

— Полторы сотни.

— ЧТО?!

— Полторы сотни. — повторил второй незнакомец. — Причем вперед.

— Вперед? Обмануть меня вздумал?!

— Чуйка моя говорит, что дело это пахнет дурно. Так что рисковать попусту не хочу.

— А чего дурного? Он простой поместный дворянин с окраины.

— Ты смотри сам, — пожал плечами второй незнакомец. — Я свою цену назвал. Ты знаешь, я человек слова. Обещал — значит сделаю.

— Ты ведь понимаешь, с кем дело имеешь?

— Сколько у него людей? — проигнорировав угрозу собеседника спросил второй незнакомец.

— Там два послужильца из холопов. И сколько-то простых обывателей. Крестьян да ремесленников. Даже нищий один есть. Но не хочу тебя обнадеживать. В прошлом году людей у него было меньше, и он имел дело с разбойниками. С дюжиной. Так из них, сказывают, только трое сумели ноги унести.

— Совсем юный паренек?

— Верно. Молокосос. Новиком поверстали.

— И где же это юный поместный дворянин так с сабелькой поднаторел? Они ведь как вылупятся — ни черта не умеют. Только на службе, в походах и осваивают. Особенно добро выходит у тех, кто на береговую службу ходит. Но Туляки вроде бы сего избавлены. Они за берегом. Считай круглый год тетешкаются с татарами. Так что… не понимаю… Не может быть, чтобы молокосос столь искусно наловчился…

— Сам голову ломаю. Но с сабелькой ты с ним не сходись, если предложит. Мню, что он мог душу дьяволу продать.

— Так чего открыто не возьмете?

Первый незнакомец повернулся к своему визави и остро взглянул на него. Но говорить ничего не стал.

— Нельзя?

— Нельзя.

— Ты точно смерти моей хочешь, — покачал головой второй незнакомец. — Брать живым характерника[1] — гиблое дело.

— Не придумывай сказок. Я тебе не говорил, что он колдун.

— Земля слухами полнится. Ныне только ленивый не слышал о буче в Туле. И о том, что там какой-то паренек расписал матерого супостата.

— Что еще болтают?

— Что паренек этот сговорился с лешаком и теперь волки стерегут его жилище.

— Вздор!

— Вздор или нет, но так говорят, — пожал плечами второй незнакомец. — А по пьяни он на каком-то непонятном языке говорил. И не на одном.

— То мне ведомо. Что-то еще?

— Я не хочу ним связываться. Если бы ты его голову заказал — сошлись бы. А живым. Не хочу. Чуйка моя сказывает — держаться надо от него подальше.

— Испугался паренька?

— А ты сходился когда-нибудь с колдунами в бою?

— Бывало.

— И даже чиряка на жопе не вскочило?

— Всевышний оберегает меня за крепость веры.