Новик

Лёгкие работали легко и размеренно, ноги уже давно привыкшие к подобным пробежкам несли меня по натоптанным тропинкам Венского леса в сторону озера Гравель. А вот к покрытым брусчаткой дорожкам я не приближался, мне хватало первой же попытки, я чуть было не поломал ноги, да и отдыхающие что прогуливались по лесу, постоянно останавливали, недоумевая, что я делаю. После этого я стал бегать в глубине леса, приближаясь лишь к мостикам через ручьи или каналы. Тут на тропках прогуливающихся парижан тоже хватало, но за эти полтора года мы уже привыкли друг к другу, в основном тут гуляют завсегдатае, мы знаем друг другу по именам, поэтому и киваем при встрече. Если человек интересный, и у нас иногда возникают дискуссии, то я бегаю вокруг этого человека и мы ведём беседу, это тоже непростое дело, разговаривать и бегать, нужна специальная методика чтобы не сбить дыхание. Сегодня я выбежал немного пораньше. От моего дома до этого леса двадцать минут трусцой, а же потом полтора часа бега по лесу, все мои. Пока знакомых гуляк не встречалось, в основном это были пожилые мужчины, что с тросточками или без них совершали пешие прогулки, дыша свежим воздухом. Однако как я уже говорил, выбежал я рано, старички в большинстве своём жуткие педанты, выходят на прогулку в определённое время, так что повстречаемся с ними чуть позже, на обратном пути. Я старюсь не прерывать свои занятия, вот такие пробежки мне доставляют немало удовольствия. Однако последние два дня я не мог их совершать, так как был занят, у меня довольно часто бывают подобные задержки, чаще всего просто из-за отсутствия в Париже. Но при этом бегать я стараюсь при любой ситуации. Вот и последние два дня меня не было, поэтому я сегодня решил побегать подольше, из-за чего и выбежал раньше.

В первые дни таких пробежек многие прохожие меня пытались остановить, куда это я так неспешно тороплюсь, подобные пробежки большинству парижан были не знакомы. В первое время я ещё пытался объяснить или отмахнуться, но позже написал большую статью о пользе пробежек и разных спортивных занятий, приведя примеры из зарождавшейся спортивной медицины. И всё, как отрезало, больше не останавливали, пока до леса бежал и обратно, а вот в самом лесу уже по тропинкам, где этих любопытных не было. Хорошо тут, мне нравиться. Вот так совершая пробежку, я и добрался до точки, это был огромный дуб за озером и, развернувшись, побежал обратно. Вот теперь знакомые старички, иногда вполне себе крепкие мужчины, стали попадаться чаще. Первый же знакомец остановил и печально сообщил, что вчера умер отставной жандарм, он был среди таких гуляющих людей, хороший дядька, мы часто с ними общались. Жаль. Пока бежал дальше, все остальные тоже сообщили о смерти этого достойного парижанина. После тридцатого сообщения, это стало как-то уже раздражать, так что на улицу я выбежал даже с некоторым облегчением, тут её немного пробежать, повернуть на параллельную, пробежать полквартала и, свернув ещё два раза выбегу на свою улицу, по ней почти до конца и там будет мой дом. Говорю же близко. Двадцать минут бега.

Однако на выходе из леса, меня остановил окрик. Причём звучал он на русском, молодой и задорный:

— Господин Ларин, можно вас на минутку?

С русскими за последние полтора года проживания в Париже я практически не общался, хотя в Париже их хватало, просто не видел смысла. Общался с химиками, тот же Менделеев со своими знакомыми у меня месяц жил, но особо на приглашения не реагировал. Мне одного раза хватило, первого, где молодой пехотный поручик обвинил меня в их проигрыше в Русско-Японской войне. И это притом что все в мире благодаря Эриху знали о приказе императора, где запрещалось мне участвовать в этой войне. В общем, я поручику чуть нос не сломал, еле разняли. Послание императора у меня было с собой, вернее в банковской ячейке. Так что на следующий день я предъявил его, чтобы сторонние свидетели этого конфликта, видели, что проигрыш в войне был не по моей вине. Да я и сам был в шоке, они проиграли, а виноват я. Тот поручик, изучив письмо то краснея, то бледнея, принёс мне извинения, он думал что это всего лишь слухи. В общем, письмо изучили, и хотя некоторые сомневались, что оно настоящее, фальшивкой называли, однако оно есть и хранится у меня. В банковской ячейке рядом с письмом британского короля. С тех пор я зарёкся общаться с русскими, одни претензии, никакой благодарности.