Новиков-Прибой

А он ведь, Алексей, чуть не женился перед тем, как на службу идти. Была у него зазноба, Евдокией звали. Готовился сватов засылать, да только заранее отговорила девку сердобольная мать: куда в такую семью идти, хозяйство большое, да детей у брата старшего мал мала меньше. Он, Сильвестр-то, и правит домом. Сам до работы горячий и всех заездил. Алексей не сегодня-завтра служить уйдёт… Нет и нет, другого жениха надо дожидаться…

Бывают странные сближенья… Почти 100 лет спустя дочь давно ушедшего из жизни писателя Новикова-Прибоя Ирина Алексеевна даст в газету объявление: ищет, кто в Москве шерсть прясть умеет. И нашлась женщина. В огромной Москве — одна. Во всяком случае, отозвалась — одна. Оказалась внучкой той самой Евдокии из Матвеевского…

НАЗВАЛСЯ ОХОТНИКОМ ПОЙТИ ВО ФЛОТ…

О том, как забирали в армию в России на излёте XIX века, как прощались с вольной жизнью деревенские парни, Новиков-Прибой рассказал в очерках «Как я призывался» и «Как мы гуляли в рекрутах»[5]. В одном из них автор даёт объёмную и выразительную картину жизни деревни в те осенние дни, когда наставала пора прощаться с молодыми ребятами, которым вот-вот предстояло отправиться на службу в армию:

«Носится, серебристо сверкая на солнце, паутина — признак наступающей осени. Желтеют на деревьях листья, блёкнут сады и огороды. Крестьянские избы с серыми соломенными крышами принимают более унылый вид. За селом, в отдалении, неторопливо вертятся крылья ветрянок, размалывая новый урожай. Ближе кое-где крутятся сизым дымом овины. На токах идёт молотьба, и далеко разносится ритмичный стук цепов. Крестьяне заняты последней уборкой — роются на картофельных полях, выбирают коноплю, снимают с огородов овощи. Даже подростки на работе. В селе малолюдно и тихо. Только дряхлые старики и старушки греются на солнце, да детвора возится в дорожной пыли — вперемежку с курами и поросятами.

Но вот откуда-то, с конца села, разлились звуки гармошки и смешались с пьяной, горластой песнью. Шатаясь, они идут в обнимку посредине улицы и жалобно, с надрывом поют:

Как солдатская дорожка
Вся слезами полита:
По ней ходят и гуляют
Молодые рекрута…

До призыва осталось ещё месяца два, а они уже гуляют. Так уж исстари повелось: заранее освобождать рекрутов от тяжёлой крестьянской работы. И ходят они из двора во двор, по родным и знакомым, пропивая последние гроши, добытые каторжным трудом. По мере того как приближается день призыва, растёт разгул. Пусть гуляют — впереди горе — тяжёлое солдатское житьё».

Все разговоры в деревне — только о призыве. Кому-то «повезло»: дитё в своё время уродилось недужное или настигла его беда, стал калекой — тут уж ни о какой службе речи быть не может, останется, горемычный, на утешение родителям. А те матери, сыновей которых Господь Бог здоровьем не обидел, отправлялись по ворожеям и знахаркам в надежде раздобыть такое снадобье, после которого их сыночек никому, кроме родных, не будет нужен. Богатые, ясное дело, решали всё с помощью денег: «…и часто здоровый, как бык, откормленный кулацкий сынок освобождался по какой-то таинственной болезни». Некоторые освобождались по жребию — и не было тогда конца счастью.

Одним словом, призыва в армию почти никто не жаждал. И желание Алексея Новикова, мечтающего попасть на флот, где служили целых семь лет, было явлением исключительным. Медицинский осмотр показал: годен.