Новобрачная

Стоя на площадке лестницы, она действительно услышала резкий голос Альбины, которая разъяренно бранила старого мажордома, не позволявшего им войти, требовала, чтобы он «убрался отсюда», так как господин маркиз пришел осмотреть дом, который по праву наследования принадлежит отныне ему. Мелани, которая уже начала быстро спускаться по лестнице, замедлила шаг и, приняв более величественную позу, произнесла:

– Какое наследство, скажите, пожалуйста?

В ответ послышался крик ужаса, и она увидела, как ее мать бросилась бежать к входной двери в облаке тюля и черной вышитой стеклярусом тафты. Это был настоящий спектакль, но он длился недолго, ибо Франсис не двинулся с места. Очень прямой в своей черной визитке, которая еще больше удлиняла его фигуру, он стоял, опираясь на трость с золотым набалдашником, а в другой руке держал цилиндр и внешне невозмутимо смотрел на тонкую фигуру в платье из белого гипюра, на котором выделялась красивая кашмирская шаль. Но внимательный наблюдатель заметил бы, без сомнения, что его пальцы, затянутые в черную кожу перчаток, непроизвольно сжались на набалдашнике трости, а глаза сощурились.

На мгновение наступила тишина. Мелани, замерев на ступенях лестницы, рассматривала этого человека, которого она когда-то любила, думая, что сейчас он похож на кобру, готовую к броску. И он не замедлил это сделать. Указывая на нее концом своей трости, Франсис презрительно спросил, оборачиваясь к Сомсу:

– Кто это?

Старый слуга выпрямился и возмущенно сказал:

– Господин маркиз!

– Ну? Отвечайте! Я спрашиваю вас, кто эта женщина?

– Не отвечайте, Сомс! – вмешалась Мелани. – Я сама займусь им. Кстати, я ожидала этого. Как бы ловок он ни был, всё-таки его действия можно предвидеть. Итак, вы не узнаете меня?

– Почему вы хотите, чтобы я узнал вас?

– Потому, почему убежала моя мать. Она приняла меня, видно, за приведение. И я очень рада этому: это доказывает, что она не ваша сообщница, как я опасалась. Сомс, позовите ее! И подайте ей стул и, может быть, немного коньяку. Ей это потребуется!

– Мадемуазель не хочет пройти в салон?

– Мне здесь хорошо, и я не хочу, чтобы этот человек входил в дом моего деда. Идите!

Франсис расхохотался:

– Мадемуазель? Что за фарс? Если бы вы были той, за которую себя выдаете, этот старик должен был бы называть вас мадам… И даже мадам маркизой!

– Это ни к чему. Наш брак недействителен, и я настаиваю на его расторжении по закону… и аннулировании в церкви…

– Вот так просто?.. Надо сказать, что вы неплохо выучили свою роль, милая! К несчастью, у вас нет ничего общего с той, на которой я женился. Поверьте, что я первый об этом сожалею!

С огромными предосторожностями, как будто это была ваза из севрского бисквита, Сомс вел дрожащую и заплаканную Альбину. Но стоило лишь Мелани открыть рот, как де Варенн закричал на нее:

– Перестаньте плакать, Альбина! Смешно, что вы испугались какой-то комедиантки, которой заплатили за то, чтобы она сыграла роль вашей дочери!..

– Комедиантка?..

– Ну это же очевидно! Посмотрите на нее! Посмотрите хорошенько! Разве ваша дочь была когда-нибудь столь элегантной! Что они похожи, я не отрицаю, но и только…

– Ну хватит! – возмущенно прервала его Мелани.

– Мама, как вы можете хоть на минуту подумать, что я не ваша дочь?..

– Но… потому что… моя дочь умерла!

– Этот человек уверил вас в этом, так же как он пытается уверить в этом и всех остальных, чтобы наложить руку на наши владения. Но здесь все, не колеблясь, признали меня!

– Ну и доказательстве! – усмехнулся Франсис. – Эти люди подкуплены Дербле, который и пригласил эту женщину, чтобы сыграть роль. Давно пора забрать у него управление вашим имуществом… нашим имуществом!

– Оливье Дербле – честнейший человек, иначе мой дед не выбрал бы его. Что касается вас, то все скоро узнают, что вы мерзавец и, может быть, убийца.

– Убийца? – простонала Альбина, готовая упасть в обморок… – Но почему?

– Подумайте, мать моя! Если я – это я, а я могу кому угодно это доказать, то кто та женщина, которая утонула в озере Комо?

– Это была моя жена! – прорычал Франсис. – Это была маркиза де Варенн.

– Неужели? – прервал его чей-то холодный голос, и все повернулись к Оливье Дербле, который только что незаметно вошел в холл. – В таком случае у вас должен быть чемоданчик с драгоценностями, который мадам де Варенн – назовем ее так на этот раз – держала в руках, когда садилась в Средиземноморский экспресс, и в котором, кроме других украшений, был розовый жемчуг, который ей подарил дед на обручение!!

– Я не помню, потому что никогда не видел этого чемоданчика. Почти уверен, что моя бедная супруга не взяла в путешествие столь дорогие украшения…

– Она была бы первой, кто в свой медовый месяц не захотела бы украсить себя. Сомс, пожалуйста, принесите ту коробку.

А тем временем Мелани наконец спустилась с лестницы и подошла к матери.

– Посмотрите на меня хорошенько, мать моя, и вы увидите, что я совсем не так изменилась, как вас хотят в этом уверить. Я могла бы вам напомнить о стольком, чтобы убедить вас в этом, если потребуется.