Новобрачная

Она потребовала, чтобы ее сады, пересеченные огромными аллеями, лишь слегка исправили природу и позволили средиземноморским соснам, лаврам, мирту и всей дикой растительности оставаться на прежнем месте.

– Я не люблю все эти пальмы, которыми так гордятся садовники, – охотно говорила она.

Незатейливую калитку этого сада и открыл Антуан назавтра утром, как завсегдатай этого дома, уверенный в хорошем приеме. И в самом деле, старый мажордом, вышедший ему навстречу, приветствовал его с улыбкой:

– Господин Лоран!.. Ее Величество будет очень рада вас видеть.

– Я очень надеюсь, что не побеспокою ее. Я, конечно, должен был предупредить ее, но у меня было мало времени.

– Не извиняйтесь! Я предупрежу господина Пиерти, ее секретаря. Ее Величество как раз диктует почту, – сказал он, открывая перед посетителем дверь малой гостиной, где вы сразу попадали в обстановку, которая во времена расцвета империи украшала Тюильри, Сен-Клу или Компьен: шторы из красного бархата, кресла с мягкой обивкой, обтянутые репсом, кисточки и помпоны дорогих бассонных изделий, стулья и малая мебель из черного дерева, инкрустированная листьями и цветами из перламутра и слоновой кости, и на мольберте портрет пропавшего ребенка, который Антуан хорошо знал, так как сам написал его с фотографии. Но вместо обещанного секретаря вдруг появилась пожилая дама; многие молодые люди позавидовали бы ее жизненной энергии, хотя ей было семьдесят восемь лет.

Одетая во все черное – длинную юбку, напоминавшую кринолины былых времен, но стянутую в талии на корсаже со свободными рукавами кожаным поясом, – та, что была одной из самых красивых государынь Фракции, протянула своему посетителю длинную и узкую руку еще идеальной формы, к которой он почтительно склонился.

– Дорогой Антуан! – воскликнула она голосом, в котором можно было еще услышать остатки испанского акцента. – Очень рада вас видеть! И так внезапно!

– Я прошу прощения, Ваше Величество, но я воспользовался представившейся мне возможностью, чтобы засвидетельствовать Вам свое почтение… и немного помочь Вашим протеже.

– О!.. Знаете ли вы, что вы ангел господний, Антуан Лоран, и я даже не знаю…

– То, что я прекрасно знаю, – это то, что императрица беспредельно добра и щедра, что она не перестает открывать свой кошелек, чтобы помочь тем из своих бывших слуг, кто живет в стеснении или даже в нищете. И сколько смогу, я с радостью буду вносить мою небольшую долю в усилия Вашего Величества.

И как если бы это была совершенно незначительная вещь, он положил на угол бюро, инкрустированного ракушками и медью, в стиле де Буль, коричневый шелковый кошелек, казавшийся довольно тяжелым. Евгения, протянув руки, подошла к нему, заставила наклониться и поцеловала в лоб. Испытывая некоторое волнение, Антуан увидел слезы в глазах, голубой блеск которых не смогли до конца погасить все пролитые ранее.

– Спасибо, мой друг! Спасибо за них!.. А теперь не хотите ли вы совершить небольшую прогулку в ожидании обеда? Конечно же я вас не оставляю! Мы будем среди своих: всего человек двенадцать…

– Мадам, мадам! Ваше Величество меня осчастливливает, но я совершенно не так одет, чтобы сидеть за вашим столом.

Она рассмеялась характерным «испанским» смехом:

– А я? Разве я одета соответственно? К сожалению мы больше не в Тюильри! и вы знаете, что я всегда любила одеваться просто. Полин! – крикнула она, – моя дорогая Полин! Принесите мне перчатки, плащ и шляпку.

Мадемуазель де Бассано почти тут же появилась со всем необходимым, ответила улыбкой на приветствие Антуана и помогла старой государыне одеть что-то вроде черного пыльника и соломенную шляпку того же цвета. Наконец она ей протянула пару перчаток из белого шеврона и темные очки. Но Евгения отказалась от клюки, которую ей предложили:

– Наш друг Лоран молодой и крепкий! Его рука послужит мне. Кстати, Полин, он завтракает с нами.

– Я сожалею, что приношу вам хлопоты, мадемуазель, – сказал Антуан, – но Ее Величество настояла…

– Не надо сожалеть о том, что приносит ей удовольствие, месье, и я могу вас заверить, что это действительно удовольствие.

Бок о бок Антуан и императрица спустились в сад. Будучи решительно в хорошем настроении, Евгения спросила:

– В какую сторону вы хотите пойти?

– Ну… туда, куда будет угодно Вашему Величеству…

– Та, та, та! Вечно я должна решать. Быть ведомой вами – это будет очень приятное развлечение.

– Ну что ж… я хотел бы пройтись в сторону виллы «Торре Клемантина», которая, как я слышал, находится по соседству с «Сирнос».

Евгения опустила очки на кончик носа, чтобы поверх них взглянуть на своего спутника. Он увидел, что ее глаза заискрились.

– Что за странная мысль? Или в этом есть какая-то тайна, – добавила она, понизив голос до регистра конспирации.

– Возможно, мадам. Действительно обитатели этого дома – это как раз и есть тот «случай», о котором я говорил несколько минут назад.

– Я никогда не видела, чтобы вы были столь любопытны, Антуан. Знаете ли вы, что речь идет о молодоженах, имя которых я даже не запомнила…

– Маркиз де Варенн, мадам.