Новобранец

Джеймс отмахнулся от него: он ждал подходящего момента. Наконец они очутились рядом с кастрюлей тушеной фасоли. Джеймс ударил Гарта в живот, схватил за шиворот и окунул лицом в фасоль. Гарт завопил, горячий соус обжег ему лицо. Стюарт огрел Джеймса подносом по голове. Джеймс двинул его локтем, заставив согнуться пополам, и ударом кулака свалил с ног. Ослепший Гарт визжал как резаный и утирал лицо свитером. Джеймс пинал Стюарта ногами, пока его, кричащего и брыкающегося, не уволокли прочь на глазах у двух сотен учеников.

* * *

— Супер! — восхитилась Джоанна, когда услышала, что Джеймса отчислили из школы. Джеймс принял ванну и теперь лежал у нее на кровати. Джоанна вытирала ему волосы полотенцем.

— Какой же ты плохой, — ворковала Джоанна. — И тебя это совершенно не беспокоит!

Она бросила полотенце на пол и поцеловала Джеймса в затылок.

— Мы убежим в Шотландию и, когда нам исполнится шестнадцать, поженимся, — сказала Джоанна. — Потом будем разъезжать по всей стране и грабить банки. Будем жить на широкую ногу. Шикарные рестораны, спортивные тачки...

— Как ты всё хорошо продумала, — ухмыльнулся Джеймс. — Мы и знакомы-то всего неделю...

— Потом после очередного ограбления тебя застрелят полицейские.

— Вот уж дудки, — возразил Джеймс.

— Не волнуйся, Росс. Ты поправишься, но тебе придется провести в тюрьме пять долгих лет. Ты будешь каждый день целовать мою фотографию. А я уеду в Америку и буду гонять по всей стране на «Харлей-Дэвидсоне». Ко дню выхода из тюрьмы ты накачаешь громадные мускулы и будешь с головы до ног покрыт татуировками.

Когда тюремные ворота откроются, я буду ждать тебя на «Харлее». Мы поцелуемся. Ты сядешь на заднее сиденье, и мы помчимся навстречу закату.

— Это круто, только я не уверен насчет пристрелят и насчет тюрьмы, — сказал Джеймс. — Может, это тебя пристрелят, а я буду разъезжать на «Харлее»?

— Ты хочешь, чтобы я накачала мускулы и покрылась татуировками? — спросила Джоанна.

Джеймс перевернулся на спину и поцеловал Джоанну в щеку.

ГЛАВА 36. НЕПРИЯТНОСТИ

— Позвони Эварту, — сказала Эмми, когда Джеймс вошел в хижину. — Он на тебя зол как черт.

Джеймс вышел, забрался в «Лэнд Крузер» и набрал, номер.

— Привет, Джеймс! Хорошо провел время с подружкой? — ядовито спросил Эварт.

— Чего я такого натворил?

— Твоя классная руководительница рвет и мечет по поводу твоих фокусов в столовой. Позвонила в одну из твоих якобы старых школ; к счастью, она взяла номер из твоего фальшивого дела, и звонок попал прямо в «Херувим». Но если бы она раздобыла настоящий номер и там сказали бы, что никогда о тебе не слыхивали, то дело кончилось бы плохо.

— Что, классная сильно злится? — спросил Джеймс.

— Я перезвонил ей, представился твоим бывшим учителем, и, кажется, сумел немного успокоить. Сказал, что ты мальчишка озорной, но в целом не вредный.

— Вы же сами разрешили мне вести себя так, чтобы меня отстранили.

— Да, — сказал Эварт, — но я не ожидал, что ты окунешь парня в кастрюлю с горячей фасолью. У него на носу сильный ожог.

— Простите, — сказал Джеймс, стараясь не улыбаться.

— Извинениями делу не поможешь, — закричал Эварт. — Во сколько ты вернулся в Форт?

— Только что. Около половины седьмого.

— Ты сегодня виделся с Себастьяном и Кларком?

— Нет.

— Почему, разреши спросить?

— Вы же знаете, я был у Джоанны.

— Задание касается Себастьяна и Кларка, а не твоей подружки. Я велел Кэти запереть тебя дома за то, что тебя отстранили от школы. Тебе запрещено покидать Форт Гармонии в течение недели.

— А как же Джоанна?

— Не знаю, — отрезал Эварт. — Сосредоточься на операции. Еще один такой прокол, и я верну тебя в «Херувим» и заставлю месяц мыть туалеты.

— Ну, пожалуйста! Мне надо увидеться с Джоанной, — взмолился Джеймс.

— Не зли меня, Джеймс, я и так не в духе. Тебе надо следить за двумя вещами. На твоих фотографиях из хижины Плута видна белая папка с буквами «RKM». Она лежит внизу на книжной полке под окном. Постарайся заглянуть в нее. Она похожа на руководство к компьютеру, но компьютера у Плута нет. Может, из нее мы сумеем понять, что именно они замышляют. И второе: высматривай красный фургон. Эмми заметила, как Файр и Уорлд выходят из него, но не успела разглядеть номер. Понял?

— Да, Эварт, — грустно ответил Джеймс.

— И включи мозги, Джеймс.

Эварт отключился. Джеймс стукнул кулаком по приборной доске, вернулся в хижину, кинулся на матрас и зарыдал в подушку.

— Что стряслось? — заволновалась Эмми.

— Оставь меня в покое, — отмахнулся Джеймс.

— Не огорчайся так, Росс. Зато тебя отстранили от школы...

— Он сказал, что мне нельзя ходить в деревню и видеться с Джоанной!

— Ты же знаешь, мы здесь всего на несколько недель, — напомнила Эмми. — На твоем месте я бы не стала так сильно к ней привязываться.

Джеймс встал с матраса, натянул сапоги и выбежал в темноту.

Он лежал в высокой траве у подножия холма, не обращая внимания на то, что одежда промокла. Подумал было, не ускользнуть ли тайком в деревню к Джоанне, но здраво рассудил, что ссориться с Эвартом себе дороже. Если его с позором отошлют обратно в «Херувим», не видать ему приличного задания как своих ушей.