Новобранец

Пришло понимание. Это старинное, ныне забытое, наше ргульское наречие, то что подарила нам Матушка Твердь — Алинэр. Праматерь. Что ж. Общий неплохо подходил для общения по каждодневным делам. Но когда пришла пора вспомнить и спеть о чем-то почти не выразимом словами и не предназначенном для понимания чужаков, из глубин поднялась память родного языка.

Действительно ли через меня пела богиня или это было помутнение изношенного и уставшего разума, я не знаю. Закончив петь, я чувствовал себя опустошенным.

Обыскал близлежащие дома, отыскал припасы в дорогу, флягу, которую тут же наполнил холодной водой из найденного чистого колодца и пустился в путь. Тренировки и странствия выработали у меня инстинкт мусорщика: каждая найденная вещь может пригодиться. Поэтому мне нелегко пришлось расставаться с любой найденной вещью. Но тем не менее я пересилил себя.

Сунулся во дворец, в поисках поживы и ценных бумаг, но было пусто. Ничего. Значит эти двое лишь завершали чистку и устраивали казнь короля. Был еще кто-то. Тот, кто накинул купол на весь город, чтоб в армии не узнали, что происходит в столице и не повернули назад. Тот, кто вывез все мало-мальски ценное и полезное. Хорошо бы его найти и потолковать по душам!

Я слегка прикрыл глаза и попытался думать так, как меня учил мастер Альбигоди. «Что ты знаешь? — спросил бы он меня, — и что ты подозреваешь?» Да ничего. Пустота. Слишком мало данных и зацепок. Вместо злобы ощущал лишь, что что-то в жизни недоделано. И хотелось подобрать все тянущиеся куда-то концы.

Как разрозненные нити сошлись в такой кошмар? Если выясню все это, то пойму чем все это обернётся.

Обязательно выясню. Лично. Не люблю оставлять дела другому. Незаконченные дела всегда найдут способ ткнуть тебя ножом в спину, так говаривал мой первый командир, добивая врагов на поле битвы.

Что ж, я не выполнил приказ, но думаю, то что здесь произошло, заслуживает того, чтобы об этом узнали лидеры эхизтари. Да и армия как таковая исчезла. Остров будет лакомым и простым в покорении кусочком для магов материка. Если они смогут договориться промеж собой.

Постепенно я дошел до ручья и немного попил, чтоб не тратить воду во фляге. Потом пошел дальше. Лес становился гуще, и луна по большей части скрывалась за деревьями, обрамляющими дорогу. Я не повернул назад. Я шел вперед, пока мой путь не влился в прибрежную дорогу, как ручей, впадающий в реку. Я пошел по ней и расширившаяся дорога в лунном свете сверкала серебром.

Нальхи верят что Кова помнит все и поклоняются ей как божеству, хоть и долны поклонятся Владычице Вод — Аюмиле.

Почему я не перекинулся и не полетел? Не знаю. Возможно после произошедшего, я хотел почувствовать себя человеком. Ощутить мир вокруг меня. Джеф в свое время напутствовал меня, не слишком спешить в своих странствиях. Он говорил: «остановись, оглядись по сторонам, наберись опыта. Дорога для того и дана чтобы познать себя и мир вокруг себя». Как он там? Где он?

В небе увидел стервятников, исполнявших танец благодарности судьбе. Восемь конских трупов лежало на земле, некоторые опухшие, а птицы выстраивались в очередь на пир. Сперва — пожиратели глаз, мяса и внутренностей, потом поедатели шкуры и жил, в самом конце — любители костей. Здесь время чьей-то смерти можно вычислить чуть ли не до часа — просто наблюдая, кого сейчас кормит тело.

Впереди виднелось селение, не какая-нибудь крепость со стеной и воротами, а разросшееся поселение. Ни тебе ворот, ни стражи при них, останавливать некому.

Ночью, которую я провел соорудив себе что-то вроде гамака в ветвях дуба, выпала сильная роса. От безымянной деревни поднимался запах мокрых сожженных домов, некоторые все еще тлели. Повсюду разбросаны скудные пожитки, но я не знал, обитатели ли домов пытались спасти часть своего добра, или кто-то начал выносить вещи, а потом передумал. Ящик для соли без крышки, несколько метров неокрашенной шерстяной ткани, сломанное кресло, — безмолвные свидетели того, что когда-то было безопасным и надежным, а теперь было разрушено и втоптано в грязь. Кое-где виднелись черные, в утреннем свете подтеки спекшийся крови.

Я не ожидал увидеть утреннюю суету, но не был готов и к струйкам дыма, поднимающимся от обугленных зданий со сгоревшими крышами. Где-то мычала недоенная корова. Утро смотрело вниз, на пустые улицы. Душный, влажный и густой смрад разрушения, который невозможно перепутать ни с чем, наполнял нос и полз ниже, царапая горло. На побережье кружили чайки. Угрюмые и вялые. Мне наступающий день грозил тем же самым.

Проходя сквозь поселение, я оказался перед просторным отдельным стойлом, в котором спали три собаки. Они проснулись, прутики их хвостов заколотили по соломе при звуках моего голоса. Старая сука с поседевшей мордой и оторванным ухом. Матерый пес, что смотрел на меня с явным подозрением, а третий был щенок. Мелкий проказник приветствовал меня, лизнув в ухо, укусив за нос и радостно царапая лапами в щенячьем восторге. Я обнял его, чтобы угомонить, и дал полоску вяленного мяса.

Как там мой Раужо?