Новобранец

Ночь над миром. Луна над волной.
Лодка лёгкая в лунной дорожке.
Где ты, друг мой? Плыву за тобой,
Дни сдувая серебряной крошкой.

Подо мною шумит океан,

Море юности весело плещет.
Я мечтами о будущем пьян.
Моя лодка крепка и без трещин.

Слышу голос твой в плеске волны,

Образ твой над серебряным морем.
Дни мои сладкой думы полны,
Пенью ветра я весело вторю.

Где же свидеться нам суждено?

И когда наши встретятся волны?
Но пока только знаю одно:
Будут дни наши радости полны.

И когда заштормит океан,

Мглой свинцовой нас небо придавит, –
Рассмешит нас любой ураган,
Встанем крепкими мы берегами.

Словом, сочинял наивные стишки, отражающие возраст, пол, социальный статус, семейное и материальное положение автора. Всё как обычно, как всегда.

11

До отправки в армию оставалось два дня. Коля вернулся из Актюбинска в Йошкар-Олу и вошёл в пустую комнату общежития на улице имени композитора Эшпая-отца. Комната на четыре студенческих лежачих места была пустой, так как товарищи и однокурсники Николая уже разъехались защищать Родину в разных направлениях, кто на Северный флот, кто в Камбоджу воевать с красными кхмерами.

Николай лёг на кровать и повалялся некоторое время на спине, глядя в потолок. Попытался придумать осмысленный план действий на день, но ничего дельного в его коротко остриженную голову не приходило; он постригся под ноль сегодня утром в парикмахерской железнодорожного вокзала, когда приехал на электричке из Казани. Вернее, сначала план у него был, и он заключался в попытке помириться с Наташей, но эта миссия уже успела провалиться.

Когда он поднялся сегодня на этаж, занимаемый их факультетом, решительный и стриженный, то сразу же направился к двери, за которой находилась комната Наташи.

С Наташей они не разговаривали уже три месяца. Встречая её, Коля здоровался, а девушка отворачивалась и лишь изредка на людях кивала в ответ.

Итак, Коля подошёл к двери комнаты Наташи, немного постоял около неё, прислушиваясь и принюхиваясь. Сердце Николая так бешено стучало, что призывник даже придержал его рукой. Постучал. Дверь отворилась, за нею показалась вся взъерошенная, заспанная и зевающая, черноглазая Кристина, родом из Молдавии, и сказала, что все девочки из Марий Эл, и Наташа тоже, разъехались готовиться к экзаменам по домам, и теперь в комнате осталась только она одна, Кристина, так как её дом далеко, в Тирасполе. Потом Кристина попыталась рассказать, к какому предмету она сегодня планирует начать готовиться, если только выспится как следует, но Коля не стал выслушивать её многословный монолог до конца, сказал девушке: «Ну, пока! Удачи!» и ушёл в свою комнату.

Полежав на кровати и не найдя ничего интересного на потолке, Коля решил, как и Кристина, поспать. Тем более, что он действительно устал с дороги. Коля сбросил на пол подушку, вытянулся на спине, скрестил на груди руки, расслабил все мышцы и в этой позе заснул. С подушкой он обошёлся так безцеремонно потому, что где-то вычитал, что без этой постельной принадлежности человек высыпается за более короткое время. А мышцы он всегда перед сном расслаблял как приверженец восточных единоборств.

Ему приснился странный, как у Веры Павловны, сон: сначала послышался постепенно усиливающийся стук колёс сразу нескольких поездов, потом он увидел сами эти разноцветные стремительные поезда, безо всяких рельсов проносящихся в пространстве под разными углами, и вверх, и вниз, и в бок, затем заблестели большие массивы воды. Видимо, эти образы нахлынули на него благодаря поездке в Актюбинск и обратно, во время которой он менял поезда и несколько раз видел и пересекал Волгу. Потом ему приснилось, что он идёт по Октябрьскому бульвару в Актюбинске, а вокруг него клумбы с яркими анютиными глазками с сильным преобладанием искрящегося голубого оттенка, как у глаз Наташи. Дойдя до середины бульвара, Коля свернул налево, в сторону Дома политпросвещения.