Новобранец. Служба контрмагии

— Так. Всем заткнуться! — прервал это фиглярство Шэф, а после мгновенно наступившей тишины, обратился к непосредственному виновнику торжества: — Дык, милый! Вот насчет чего — чего, а насчет справедливости можешь не сомневаться ни единой секунды. Справедливость восторжествует! — Слово Северного Лорда! Мы сюда, собственно, за этим и явились! — Недоверия во взгляде Дожа не заметил бы только кот Базилио и то только, будучи в своих темных очках, и при условии, что ему за это заплатили. Эмидуса гложили самые темные подозрения, что справедливость, в его случае, не будет проявлена, а если и будет, то окажется не такой справедливой, как бы ему хотелось. И нужно честно отдать долг его прозорливости — тяжелые предчувствия его не обманули. — Ты послал боевого мага и своего каменного истукана, — возобновил свое обличительное выступление Шэф, словно прокурор Руденко на Нюренбергском процессе, — чтобы они нас убили и забрали меч… Так? — Видимо, отвечать на риторические вопросы, Дож считал ниже своего достоинства, потому что никакого ответа главком не получил и был вынужден продолжать свой монолог, так и не ставший диалогом. — Мы, как добрые люди, даже не стали убивать тебя на месте, а предложили разумный компромисс — выплатить виру. Всего-то пятьдесят тысяч золотых… — Прозвучавшая цифра подействовала на присутствующих по — разному. Лицо Дожа приняло какое-то грустное и даже — скорбное выражение. И что характерно, в этой грусти присутствовала даже какая-то значительность, монументальность и можно сказать — величавость! Примерно с такой миной мог бы наблюдать шведский король Густав Второй Адольф, как при первом выходе в море тонет военный корабль «Ваза», в проект которого он лично внес множество дуболомных изменений, которые и привели к катастрофе, но, к сожалению, он в это время находился в Пруссии, а жаль… На лицах же челяди появился нездоровый румянец, а глаза лихорадочно заблестели — они представляли себя на месте Эмидуса и были уверены, что уж они-то такой глупости, как сначала связаться с со страшными северными варварами, а потом отвергнуть их по — царски щедрое предложение — откупится, и решить дело миром, никогда бы не сделали! Что тут можно сказать? Только одно — «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». — И что мы получили в ответ? — скорбно поджал губы командор. — А в ответ, вместо денег, мы получили следующую попытку нас убить… — Все присутствующие, кроме Дениса и Дожа, тоже поджали губы и принялись кидать на Эмидуса осуждающие взгляды, солидаризируясь с основным докладчиком. Подобные картины можно было раньше наблюдать на закрытых партсобраниях, а нынче на съездах «Единой России». — Поэтому, мы тебя, голуба, даже мучить не будем. Времени нет — очень спать хочется, — доверительно сообщил Шэф.

— Атос! Кончай бодягу! — подал голос молчавший до этого Денис. — Вздернем его на балконе и домой! Ни к воротам не надо тащить, ни на «Арлекин»! — очень удобно.

— Это мысль… — задумчиво потер подбородок Шэф.

— И останетесь без денег! — неожиданно твердо заявил Эмидус. Сложившаяся ситуация ярко иллюстрировала тезис: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих!» Рассчитывать ни на кого, кроме как на себя, Дожу не приходилось и он, закатав рукава, рьяно взялся за дело спасения утопающих. В данном конкретном случае — себя, любимого.

— Почему? — пожал плечами командор. — Наследники заплатят. Вряд ли, при виде тебя, — он неприятно усмехнулся, — они будут сильно торговаться.

— НИ — ФИ — ГА! — отчеканил все так же спокойно Эмидус.

… интересно… что он сказал на самом деле?..

— Поясни! — приказал Шэф.

— Завещания нет, а без завещания они смогут распоряжаться деньгами только через год!

— Так в чем проблема? — хищно ощерился Денис. — Сейчас и напишешь!

— НИ — ФИ — ГА! — повторился Эмидус. — Завещание Дожа может быть заверено только дежурным магом и только во Дворце Магов! — Компаньоны переглянулись.

— Не врет, сука… — несколько растерянно прокомментировал слова Эмидуса Шэф.

— Тогда вешаем и все! — решительно рубанул воздух Денис. — Не могу уже видеть этого скунса вонючего среди живых!

— Я заплачу! — подал голос Дож, посчитав уместным принять участи в дискуссии и наоборот — неуместным, сокрытие своей позиции по данному вопросу.

— Что ты имеешь в виду? — холодно уставился на него Шэф. — Сколько заплатишь?

— Как сколько? — растерялся Эмидус. — Как договаривались — пятьдесят тысяч золотых. — Озвучивание суммы далось ему с трудом, но он справился. Жажда жизни и инстинкт самосохранения творят еще ни такие чудеса.

— Пятьдесят тысяч… — пробормотал главком как бы про себя. — За эти деньги мы можем только отрубить тебе голову… — чтобы не мучился. Пятьдесят тысяч было утром. А сейчас…

— Сколько?! — вырвался хрип из разом помертвевших губ Дожа.

— Сто тысяч. Или… — командор немного натянул веревку, накинутую на шею Эмидуса. Дож немного помолчал, пожевал сухими губами, а потом как будто выплюнул:

— Согласен.

Главком оглядел притихшую аудиторию и негромко приказал: