Новобранец

— Наш юный друг! — произнесла Махонне. — Садитесь, дорогой Денис, садитесь. Сегодня чудесный день, не так ли?

— Да, — прибавил Эахельван скрипучим голосом, — вполне чудесный, гхм, для содержательной беседы.

Трясущейся рукой он поднял кувшин, как будто салютуя кому-то невидимому. Три бокала соединились, вино в них плеснуло.

Вечеринка, подумалось Денису, приобрела отчасти гусарский оттенок.

— Мой ученик, — с любовью заметила Махонне, глядя, как Денис опрокидывает бокал и густо краснеет, проглатывая крепкий напиток.

— Что ж, выучка заметна, — одобрил Эахельван. — А что вы подмешали в вино, дорогая?

— Я? — удивилась Махонне.

— Думаете, я не замечу, что вино в нашем кувшине крепче, чем в остальных? — Эахельван сощурился. — По-вашему, кабинетного ученого легко одурачить?

— В принципе, именно так я и считала, — призналась Махонне. — Что ж, вы доказали, по крайней мере, что недурно разбираетесь в выпивке. Да, я туда немного добавила… Моя собственная разработка. Опробовано на рабочих, которые помогали мне в полевых работах.

— Понятно, — кивнул Эахельван.

Денис поставил бокал, мрачно уставился на Адальгера.

Махонне мягко коснулась его руки.

— У меня сложилось такое впечатление, что вас, мой юный ученик, совершенно не радует вся эта музыка.

Денис перевел взгляд на нее. Пожилая дама лучилась доброжелательностью, легкое лукавство дремало в уголках ее рта.

— А вас радует? — грубовато осведомился Денис.

— Арфа звучит весьма гармонично, равно и лютня, — сказала Махонне, очевидно, нарочно стараясь, чтобы ее ответ прозвучал как можно более неопределенно. Она рассчитывала вызвать Дениса на откровенность, а для этого следовало его немного подразнить. Этот метод всегда срабатывал.

Денис поддался сразу, не пришлось даже усугублять.

— Гармонично? Да это сплошные… эти, как их… дисбалансы.

— Диссонансы? — предположил Эахельван. Он сунул в рот забытый слугами на столе пучок зеленого лука и принялся рассеянно жевать.

— Оно жутко звучит, — заключил Денис.

— Жутко? — Махонне подняла брови. — Изысканно. И женщинам нравится.

— Я не женщина, — заметил Денис с горечью.

— Но та эльфийская дама просто не отходит от него, — добавила Махонне.

— Ну, это ее дело, — пробурчал Денис, — в конце концов, она взрослая.

— Простите, коллега, не могли бы вы уточнить, — вмешался Эахельван, — что вы имеете в виду.

— Я имею в виду то, что эльфийка эта наверняка уже прожила столько, сколько нам с вами не прожить, как бы мы ни пыжились и ни берегли здоровье. Она должна соображать, что делает. А если не соображает — туда ей и дорога, — высказался Денис.

— Наш дорогой друг влюблен, — вполголоса пояснила Махонне. — Если бы вы, любезный коллега, не были столь поглощены вашими умозрительными теориями, вы бы знали, что юношеская любовь есть довольно мучительное и, несомненно, всепоглощающее чувство.

— В моих умозрительных, как вы их называете, теориях, — возразил Эахельван, — немалое место отводится любви.

— Теория! — фыркнула Махонне. — Теория! Вот ключевое слово — и ключевая ошибка. В любви важны не теория, а практика.

— Вам волю дай, вы везде будете насаждать практику, — зашипел Эахельван.

— А вам волю дай — вы все замените теорией, — возразила Махонне.

— И тогда люди перестанут размножаться, — с глупым видом заключил Денис, после чего оба ученых замолчали и воззрились на него как на некое чудо природы.

После молчания Махонне сказала:

— Насколько я поняла, вы, милый юноша, сильно огорчены тем, что та эльфийская дева предпочла вам господина Адальгера.

— Ну… да, — признал Денис.

— Возможно, вам следует признать поражение и пожелать ей счастья? — добавил Эахельван. — Ревность — самое непродуктивное из возможных чувств.

— Я не могу пожелать ей счастья, — возразил Денис, — потому что не будет ей никакого счастья с этим типом.

— Почем вам-то знать? — удивился старичок.

— Я сделал кое-какие выводы… — начал было Денис.

Эахельван накрыл его руку своей морщинистой мягкой лапкой.

— Внимание! — провозгласил он. — Внимание! Сейчас наш милый, невинный арбитр провозгласит истину, и эта истина станет решением нашего давнего спора. Итак, любезный… э…

— Денис, — подсказала Махонне.

— А? Гхм! Дорогуша, вы меня перебили, и я утратил мысль.

— Денис, — громче произнесла Махонне. — Вы запнулись, потому что забыли имя нашего арбитра.

— А, да. Гхм! Ничего я не забыл. Денис нам скажет, на основании чего он сделал вывод касательно грядущего семейного несчастья эльфийской девы. Иными словами… гхм!.. выражаясь научно: теоретические ли раздумья привели его к столь неутешительным мыслям или же практические наблюдения?

— Ну, — сказал Денис, — я это видел во сне.

Ученые переглянулись, недоумевая, а затем дружно уставились на Дениса с таким видом, словно он чудовищно обманул их самые сокровенные ожидания.