Новобранцы

— Человека выбрал я. Ну, а драк — это его товарищ, напарник. Поверь — это очень интересная пара; они как тандем обладают уникальными возможностями. У тебя будет еще возможность в этом убедиться.

— Когда ты «завербовал» его?

— Разумеется, еще на Гее.

— И я могу поинтересоваться — почему?

— От тебя секретов — нет. Тебе хорошо известно, что у некоторых людей во время стрессовых ситуаций на доли секунды, или даже на несколько секунд спонтанно меняется скорость прохождения нервных процессов в нервной системе. Для них это выглядит так, словно это замедлилось время. В таком состоянии три секунды для них могут тянуться тридцать — то есть намного дольше, чем в обычной ситуации.

— Ну, а при чём здесь этот землянин?

— Он обладает редкой способностью «замедлять время» по своей воле. Кстати, он сам называет такие периоды в своей жизни, знаешь — как? Никогда не догадаешься!

— Так — как?

— «Чупа-чупсовое» время!

— Действительно, смешно. Его кто-то тренировал для этого?

— Нет, это его врождённая способность.

— Так вот почему он оказался на Дракии… Ты всё продумал заранее! Но ты настоящий мерзавец! Редкий, но настоящий! Тебе не жаль было жизней тех пятидесяти землян, которые погибли вместо него!

— А не было никаких пятидесяти человек. Землянин был единственным пассажиром того транспортника, который потом сгорел в атмосфере.

— Так ты и это всё спланировал заранее? А зачем же тогда — «реал» с его участием?

— Мне важно было посмотреть, как он будет вести себя на незнакомой планете, в новых условиях; способен ли самостоятельно решать задачи, которые перед ним возникают. Ты же знаешь — в дальнем космосе «нянек» нет, совета спросить не у кого, подсказка или помощь может идти годами. Элой или человек в дальней разведке может рассчитывать только на свои силы и только на свой разум.

— Ну, и как результат?

— Результат — положительный. Я рад, что не ошибся в выборе. Кстати, в целях воспитания в твоём рекруте еще больше самостоятельности я запретил Николаю давать им какие-либо подсказки во время обучения пилотированию летательным аппаратам. Пусть и дальше повышают свою сообразительность.

— Ну, ты и негодяй, Джаддафф! Ты использовал землянина «в тёмную».

— Что поделаешь!? Судьба смертного — игрушка в руках бессмертных. Всё-таки они — низшие существа.

— Хорошо, что они этого не слышат. Но многие — догадываются. Кстати, я не разделяю твоего оптимизма по поводу участия землянина и драка в поисках «космического Грааля». Думаю, им не пережить Дня Патруля.

— Ты хочешь заключить со мной пари?

— Нет. Мне не на что его заключать. Ты знаешь, сколько мой… клон моего отца должен тебе.

— Разумеется, знаю.

— Скажи, пожалуйста, Джаддафф, а как же так получилось, что ты — такой умный, проницательный, опытный элой, уверенный, что землянин пройдёт твоё «испытание» «реалом», поставил на его смерть?

— Я не был уверен, что землянин справится. Но даже если это было бы и так, я всё равно поставил бы на его гибель.

— Почему? Я не понимаю тебя.

— Вот и замечательно. И никто не понимает. После того, как я проиграл в тотализатор, поставив на его смерть, никому и в голову не придёт, что я как-то причастен к его «вербовке» и тем паче — что намереваюсь в дальнейшем использовать землянина для самой секретной экспедиции за последнюю тысячу лет. Никто! Даже он сам! Думаю, он ненавидит того, кто изъял его с Геи и заставил бороться за жизнь на совершенно чужой планете.

— А ты — любил бы?

— Не знаю, если честно. Мне в такой ситуации находиться не доводилось. Так — как? Вернёмся к нашему разговору после Дня Патруля?

— Вернёмся. Если «твой» землянин выживет снова. Я лично очень в этом сомневаюсь.

— Я — тоже сомневаюсь. Всеведущи только Боги, мы — лишь простые бессмертные.

Да. И последнее. То, собственно, ради чего ты сюда пришла. Долг я вам не прощу. Но могу отсрочить его выплату. Скажет, на год. Хорошо? Думаю, за этот год произойдёт много событий. Вполне возможно, что через год вы сможете отдать долг клона твоего отца сполна. Да еще и вам кое-что останется.

Ну, прощай! Проводить не могу, сама понимаешь… Может, как-нибудь в другой раз? — Он насмешливо посмотрел в глаза Дитё.

«Железный птеродактиль» стал более-менее регулярно попадать в центр перекрестья прицела только к вечеру третьего дня после того, как Сашка с Ар'раххом стали использовать для управления самолётом изменение вектора тяги двигателей.

Поначалу всё было даже хуже, чем при «обычном» способе пилотирования. При слишком резких движениях рычагами отклонения сопел двигателей истребитель «козлил», совершал кульбиты, сваливался в штопор…

К концу дня футболку на человеке можно было выжимать. Что Заречнев с некоторой долей показушности и делал, выбираясь из кабины и тут же, около ИПЛ-4, переодеваясь в сухую одежду.

Новобранцы при этом неизменно восхищённо молчали; «деды» тоже молчали. Но иначе — угрюмо, с плохо скрываемой неприязнью. Они словно знали что-то такое, что ужасно раздражало их при виде того, как «пашут» в своих кабинах бывшие гладиаторы. Знали, но всё равно — молчали.