Новобранцы

– Вот что, отроки! – язвительно сказал он, глядя сверху вниз на бывших гладиаторов (это был настоящий фокус, если учесть, что зеленый верзила был выше седого сантиметров на тридцать). – Хватит рисовать всякие бякушки. Здесь вам не детский сад. Здесь – авиация. Учитесь-ка летать по карте. Карты у нас точные, магнитные поля на этой планете не шалят, так что не вижу причин, по которым не сможете начать осваивать карту прямо с сегодняшнего дня. Задания сегодня не сложнее, чем вчера и позавчера. Маршрут – простейший, четырехугольный. Все углы – прямые. Так что – вперед!

Процесс обучения полетам у бывших охотников за артефактами шел на удивление споро. Впрочем, Николай Платонович ничего не говорил. Не хвалил, но и не ругал. Предпочитал наблюдать со стороны, как они «варятся» в собственном «соку». Была ли это его собственная методика, или он выполнял приказ Диты, пока оставалось неизвестным. Остальные новобранцы пока летали на «спарках», и сравнить задания, которые давали бы им – с теми, которые были у «братьев по крови», было попросту невозможно.

Рекруты-новобранцы открыто завидовали более везучим курсантам, но пока к самостоятельным полетам из них не допустили ни одного.

Хуже того, однажды на утреннем построении Сашка недосчитался одного из парней. На законный вопрос – что с ним, – один из землян довольно зло пробурчал, что вчера, вовремя тренировочного полета на «спарке» с инструктором, прилетевшим вместо Диты, Виталий (его сосед по комнате) так неудачно выполнил один из маневров, что едва не угробил истребитель.

– Ну, и что с ним стал?

– С кем – с ним? С самолетом?

– Нет, с Виталькой!

– Виталия инструктор выбросил из истребителя.

– Как выбросил?

– Да очень просто. Открыл над морем его кабину, выполнил мертвую петлю…. Парашютов, сам же знаешь, нет.

– Да. Такие слова, как «гуманность», здесь не в моде.

– А ты не юродствуй! Смотри, сам не обложайся. Этот инструктор – ну, тот, который «наказал» Витальку, говорил, что многие начинают хорошо. А потом, когда возникают действительно сложные полеты, многие не справляются. И вообще, отсеивают – беспощадно. Дают, например, очень сложное здание – полет по замкнутому маршруту типа «звезда».– он носком ноги, не отрываясь, нарисовал символ советской эпохи.– И назначают время – плюс-минус десять минут. Не уложился – поднимаются два тяжелых истребителя и на глазах у всех в хлам решетят курсанта. Чтобы другим неповадно было. Причем заранее никогда не предупреждают.

– А если с ними повоевать?

– А как? Пушки «ИПЛ-ки» не пробивают броню штурмовика. Зато те нашу – запросто.

– Тогда зачем вообще такие самолеты?

– Так они же учебные. Чтобы научится летать, стрелять.

– А откуда ты все это знаешь?

– Инструктор, который выкинул Виталия – он живет теперь со мной. Он все и рассказал.

– А он не боится, что ты его за друга – того?

– Нет. Не боится. А что ему боятся? Здесь каждый – сам за себя. Да и не друг мне был Виталий. Так. Жили вместе – и все.

– А что он еще интересного рассказывал?

– Да мало чего. Сказал только, что все боевые самолеты – двухместные. По одному летают только в таких летных школах.

Ромка Быков – так звали соседа погибшего Виталия – не обманул. Действительно, задания с каждым днем становились все сложнее – как по тактике, так по технике пилотирования. Николай Платонович никогда ни о чем не предупреждал бывших охотников за сокровищами, но Сашка обратил внимание, что всегда, когда они уходили в небо, из дальнего ангара неизменно выезжали два тяжелых истребителя-штурмовика. И возле них неотлучно находились по паре пилотов из курсантов второго или третьего года обучения. Заречневу хотелось верить, что эти самолеты – для охраны базы. Но тогда почему когда он встречался с этими пилотами в столовой, по телу у него пробегал неприятный холодок?

Дита закончила набирать письмо на карманном компьюзере, ткнула кончиком ногтя в экран, отправляя его по назначению. Она вышла на капитанский мостик, подошла к Демьяну, сидевшему в кресле капитана судна, положила ему руку на плечо. Человек оглянулся, понимающе кивнул, переместился вперед – в кресло первого пилота.

– Сколько осталось до дома? – спросила она, зная при этом точный ответ. Просто ей самой очень хотелось услышать, что до её встречи с домом, с матерью и отцом осталось не больше суток.

– Двадцать два часа, командир! – машинально ответил Паршин, даже не успев удивиться столь странному для бессмертной вопросу. Дита усмехнулась, присела в кресло командира корабля, откинулась назад. Она закрыла глаза, вспоминая….