Новочеркасск: Роман — дилогия

Павел молчал, только серо-синие глаза его немного сузились под широкими бровями. Александр Сергеевич глубоко вздохнул, давая понять, что он еще недоговорил, и костяшками пальцев постучал по письменному столу. Зеленое сукно скрадывало звуки, и стука старший брат не расслышал.

— Это с одной стороны, — вздохнул он. — Ну а с другой… Ведь ты же донской казак, Павлик. Даже коней своих в память о нашем знаменитом деде Зябликами именуешь. И если тебе дорог родной Новочеркасск, уже не «столица белой Вандеи», как его называли недавно, а красный Новочеркасск, то…

В эту минуту растворилась дверь и на пороге появилась приодевшаяся Надежда Яковлевна.

— Братья дорогие, скромный наш завтрак уже остывает.

— Погодите, друзья, — улыбнулся Павел, — где-то я читал, что у какого-то народа женщины были жрицами.

— Совершенно верно, например, в той же самой древней Греции, — подсказал Александр Сергеевич.

— Вот-вот, — улыбнулся старший брат. — Представим на мгновение, что мы и есть древние греки, а Надежда Яковлевна на нынешнем семейном совете — наша жрица, и мы ждем ее слова как решающего приговора.

У Надежды Яковлевны удивленно засверкали глаза.

— Я вас не понимаю, Павел, — заинтригованно сказала она.

— Сейчас поймете. Мне сегодня предложили либо стать слушателем военной академии в Москве, либо занять здесь, в Новочеркасске, кресло исполняющего обязанности председателя горсовета. — Что вы скажете?

— Павел! — восторженно воскликнула хозяйка. — И вы еще раздумываете? Да как вы можете! Или вам не дорог казачий край? Немедленно соглашайтесь исполнять обязанности председателя горсовета! Тут и думать, скажу вам, нечего!..

— Вот видишь, Саша, какая у нас мудрая верховная жрица, — рассмеялся Павел Сергеевич. — Она развеяла мои последние колебания. Именно так я и поступлю.

— Значит, в следующий раз прибудешь к нам не на своем Зяблике, а на каком-нибудь дребезжащем «форде»?

— Нет, — улыбнулся старший брат, — с Зябликом так просто никто меня не разлучит.

Человек, отворивший дяде Теме тяжелую резную дверь голубого особняка с кукушкой в простенке, был ему хорошо знаком. Коротким кивком стриженной под полубокс головы он молча указал на полузатемненный коридор и, пропустив его вперед, пошел сзади. В коридор выходило несколько белых дверей с затейливыми позолоченными вензелями, но лишь одна из них была приоткрыта, и оттуда под ноги идущим ложился пучок дневного света. Потянув ее на себя за ярко начищенную ручку, Артемий Иннокентьевич переступил порог и оказался в просторной, богато обставленной гостиной. Из высоких, задернутых тюлевыми занавесками окон струился на ярко натертый паркет солнечный свет, стены были украшены картинами на библейские сюжеты в позолоченных багетах, и среди них — такая неожиданная и неповторимая грековская «Тачанка», скромно подписанная автором в уголке. Кресла с фигурными замысловатыми подлокотниками в кажущемся беспорядке расставлены вокруг круглого полированного столика, диван у стены и большая люстра с хрустальными подвесками под высоченным потолком. Взявшись за руки, по карнизам этого потолка бежали от стены к стене белогипсовые амурчики. Крышка рояля была поднята, ноты раскрыты.

Артемий Иннокентьевич старательно щелкнул каблуками и отрапортовал:

— Есаул Моргунов. Извините, не опоздал?

Ему навстречу из-за стола шагнул, отодвинув кресло, коренастый человек в темно-синей гимнастерке, подпоясанной узким кавказским ремешком. Сверкнули на солнце три ордена боевого Красного Знамени. Скуластое смуглое лицо под шапкой разметавшихся курчавых волос и темные глаза с большими белками делали его похожим то ли на пожилого негра, то ли на батьку Махно, каким его изображали в годы гражданской войны на страницах газет и на белогвардейских плакатах, и даже на временных, не внушающих доверия денежных знаках. Бросалась в глаза разорванная шрамом мочка правого уха. Это и был хозяин квартиры Николай Модестович Прокопенко.

— Вы точны, как в лучшие времена нашей жизни и службы, — сказал он вошедшему, грустно улыбаясь. — Знакомьтесь, господа. Это один из наших самых мужественных членов группы «Белая астра», есаул лейб-гвардии казачьего полка Моргунов. А теперь, любезнейший Артемий Иннокентьевич, познакомьтесь и вы с нашими гостями.

Почтительным кивком головы Прокопенко указал на седеющего брюнета с картинными завитками усов и надменно застывшими голубыми глазами.

— Полковник генерального штаба его императорского величества Игорь Владимирович Темников. — Отрекомендованный удостоил Артемия Иннокентьевича лишь тем, что опустил на мгновение веки и поднял их снова. Ни одна черточка на его лице не пошевелилась больше.