Новое место жительства (СИ)

   Конечно, там никого не было. Вот только неясно было, как расценивать этот мираж. Подобные преследовали его почти два месяца три года назад, когда он выбирался из Пояса Городов — полуспятивший и умирающий от усталости. Около двух месяцев они шли вместе с ним, разговаривали друг с другом возле его привалов и даже шутили. Мальчик умолял их отстать, говорил, что они мёртвые и почти поверил в то, что и сам умер (ха–ха). Потом было то болото на окраине леса. У него тогда оставалась последняя граната, немецкая граната. Не колотушка на длинной деревянной ручке, а похожая на яйцо осколочная. Он вышел из города и в каком-то обалдении бродил по кромке болота, с тоской глядя на лес за ним. Из болота с хлюпаньем вылез какой-то варан, таких мальчик потом больше никогда не видел. Варан был активный и размером с парочку грузовых вагонов. Нельзя сказать, что мальчик так уж протестовал в отношении своего возможного съедения. Скорее ему было всё равно. Но рефлексы есть рефлексы — он снял с пояса гранату и запустил её в гостеприимно распахнутую пасть, а потом сел на траву и закрыл глаза. Почему-то ему представлялось, что всё будет, как в штатовском фильме: чудовище окажется непрошибаемым. Но всё получилось, как в жизни — граната разорвалась где-то в глотке, варан пожизненно подавился и двинул коней. Мальчик сказал задорно дёргающейся туше: «Не х…й,» — и расплакался в первый и последний раз за всё время, проведённое в этом мире.

   Визиты мертвецов после этого прекратились.

   И вот пожалуйста. Или показалось всё-таки?..

   Мальчик сел и обхватил коленки руками, надвинув на плечи куртку. Не глядя, взял флягу, машинально взболтнул её и, открыв, напился. Воды было много, а в сотне метров отсюда ещё вчера он видел ручей. Внезапно ему захотелось холодной воды. И есть, но сначала — холодной воды. Ещё захотелось хлеба, но это было невыполнимое желание.

   Мальчик встал, отцепил флягу и вытащил из кобуры маузер. Увязая в песке, побрёл к ручью. Пёс проводил его взглядом, но остался лежать возле снаряжения.

   Подальше от берега дюны проросли редкой серой травой. Пучками, похожими на метёлки. Пучки были некрасивые и какие-то убогие. На них было неприятно смотреть, и мальчик смотрел под ноги и думал, что хлеба очень хочется. Он тысячу лет не ел хлеба.

   Внезапно вспомнилось другое.