Новое начало

Я тяжело вздохнул, качая головой — ну что за капризы? Она ведь вчера не ужинала, ладно, по моей вине. Не позволю в моем доме упрямства и истерик, и вообще, ей нужно питаться.

— Я разберусь, Лариса, — взял поднос и пошёл наверх. Ключ лежал на комоде прямо возле двери, положил поднос, открыл дверь и вошёл в комнату к капризнице.

Леся, как и вчера, сидела в кресле в одном только халате, смотрела в окно. Волосы распущены, ноги почти оголены, руки сцеплены на согнутом колене — она здесь, но только телом. Девушка не заметила моего появления, лишь когда поднос с завтраком был поставлен на столик, она вздрогнула и повернула голову на звук.

— Доброе утро, — Леся кинула на меня злой взгляд и отвернулась к окну. — Ты должна поесть, — строго сказал я.

— Мне нужны мои вещи, — опять про эти вещи. — Ты должен, — я хмыкнул: «должен» я.

— Я тебе ничего не должен, запомни это, — она закрыла глаза. — Встань с этого кресла и поешь.

— Баб своих корми, — так вот в чём дело.

— Ревнуешь, девочка? — спросил я, слегка склонив голову на бок.

— Я тебе не девочка, — возразила она, встав с кресла. Тут я вынужден согласиться: никакая она не девочка. — Делать мне нечего, как ревновать мужчину, на которого мне глубоко плевать, — вот я бы сейчас рассердился, если бы это была правда, но она так мило злится. Ревнует, ещё как ревнует.

— Да-да, — кивнул я, будто соглашаясь с ней, но довольная улыбка с лица не исчезла. Она зло вздохнула.

— Верни мне хотя бы телефон, — почти попросила.

— Зачем? — спросил я, любуясь на её невыспавшееся личико.

— Мне должны позвонить, — тут я напрягся.

— Кто? — спросил я, а в голове уже хотелось вырвать пальцы любому, кто намерен это сделать.

— Это моё личное дело, — «ну что опять за хрень?», выдохнул я устало.

— Нет! — отчеканил я и уже собрался выйти из комнаты.

— Ты бесчувственный монстр, — бросила она мне дрожащим голосом.

— Абсолютно с тобой согласен, — посмотрел в её гневные глаза. — Поешь и поспи. Ночи нынче шумные бывают, — подмигнул и закрыл дверь.

Какое-то двоякое чувство наполняло меня: и радость, что моя вчерашняя затея была не зря, и какой-то червяк вины. Если она ревнует, значит любит, а слышать, как твой любимый трахает какую-ту тёлку всю ночь, это… больно? Вот блядство, теперь кошки на душе скребут! Больно от того, что больно ей. Но проучить надо. Потом, когда всё станет как прежде — а в этом нет сомнений — я признаюсь во всём и буду каяться, а пока будем продолжать.

Глава 11. Секреты и побег

Леся

Проснулась я сегодня почти выспавшаяся, посмотрела на часы и ахнула: уже десять утра. Уснула поздно, всё ждала что вот-вот начнутся довольные вздохи за стеной, что каждую ночь последние несколько дней не давали спать. Я уже высохла вся изнутри, я столько слёз пролила за эти дни — за всю жизнь столько не плакала.

Я не могу поверить, что он может быть настолько жесток — за что он так со мной? Лучше бы он выполнял всё то, что написано в договоре, лучше бы он… да я даже не знаю, что лучше. Если после первой ночи его разврата я была на него зла, и мне хотелось бросить в него тем самым подносом, то после несколько дней я хотела умереть, лишь бы не слышать, как ему там хорошо, пока я тут с болью в сердце это всё терплю.

Он больше ко мне и не заходил кроме того вечера, когда отчитывал меня и угрожал, что если я не буду есть, то он меня насильно покормит. Как он собирался это делать — никакого желания проверять не было, впрочем, как и аппетита. Поэтому я только пила кофе, чай и всё что можно было пить, остальное смывала в унитаз. Глупо? Несомненно, но мне и вправду не хотелось есть, особенно слушать Марка или видеть его довольное лицо после таких бурных ночей.

Я бы давно выбросилась из окна, иногда даже видела очертание тела, нарисованное белым мелом. Но нет, только не из-за мужчины. Просто мне всё так надоело: надоела моя жизнь в бегах, надоело натыкаться на таких мужчин, надоело бороться… Но я не могу себе позволить такой лёгкий путь. Мне надо жить, мне есть для кого бороться. Потому вчера ночью, поняв, что ночь будет тихой, я начала думать, как мне выбраться отсюда.

Я так же сижу взаперти. Нет, это роскошная комната со всеми удобствами, и ко мне никто плохо не относится. Каждый день Лариса меняет мне полотенце и халат, глядя на меня глазами, полными сожаления, но не говорит ничего. Однажды я осмелилась и попросила у неё телефон, на что она только отрицательно покачала головой и сказала короткое: «простите». Больше я не заговаривала, наверняка она докладывает всё ему.

Я с ума схожу в неведении, как там мои родные, да и мама, наверное, беспокоиться, что на звонки не отвечаю. О, господи, она наверняка думает, что Слава до меня добрался, что же делать?

Встала с постели и пошла в душ, ища в голове способ добраться для начала до какого-нибудь средства связи. Закуталась в пока ещё вчерашний халат, вошла в комнату и чуть не вскрикнула от неожиданности: в моём кресло сидел Марк, хмурый и задумчивый, но как всегда красивый. Особенно в домашних трениках и белой футболке, что облегала его крепкое тело.