— Вот к такому же выводу пришли и все наши специалисты, — проворчал Витман. — За что только они получают жалованье, спрашивается? Иногда мне кажется, что можно распустить как минимум половину штата и заменить их вами, капитан Чейн. А иногда — не кажется… Что ж, предлагаю подняться на верх. Перекурить и выпить по чашке кофе. Возможно, нас что-нибудь осенит.
— Предложение принимается. Только ещё один момент. — Я расстегнул куртку и, сунув руку за пазуху, извлёк книгу. — Вот эта штука написана Юнгом, если верить надписи на обложке. И иногда она со мной разговаривает. Пытается запугать.
— Разговаривает? — переспросил Витман, взяв книгу. Надо отдать ему должное — этот человек умел ничему не удивляться. И сомнению мои слова никогда не подвергал, просто уточнял подробности. — Что вы имеете в виду?
— Не голосом, — пояснил я. — Просто текст книги меняется, начинает обращаться непосредственно ко мне. Ну, знаете: «Тьма всесильна, тебе не победить, борьба бессмысленна» — в таком духе. Когда книга провернула этот финт в академии, сработал детектор магии. Дежурный преподаватель зафиксировал черномагический всплеск шестого уровня.
— Это очень странно, — пробормотал Витман, листая книгу. — Ведь Юнг был белым магом…
— Юнг вообще не был человеком, — напомнил я. — Вернее, может, и был, но так давно, что сам об этом позабыл.
— Ваша правда, — вздохнул Витман. — Что ж, разберёмся. Передам нашим «специалистам», коль уж находимся здесь. Надеюсь, хотя бы из этого предмета они сумеют извлечь что-то стоящее. — Витман не сумел сдержать ядовитой интонации.
Он открыл дверь, позволив мне выйти первым. Сам вышел вслед за мной.
Профессор Салтыков куда-то удалился, видимо, у него были другие дела, помимо падающих с неба кусков металла. А вот лаборант Пафнутий, как оказалось, слонялся под дверью. Подслушивать, что ли, пытался? Бессмысленное занятие. С одной стороны, здесь наверняка предприняты все магические меры, чтобы никто не грел уши лишний раз. А с другой, я его выгнал не потому, что должно было прозвучать нечто секретное, а потому, что меня бесила его надменная рожа.
Витман не обратил на парня внимания. Сразу пошёл по коридору, на ходу листая книгу. Я шагал за ним, сунув руки в карманы. В голове царила восхитительная пустота.
Здесь и сейчас не было никакого смысла пытаться что-то понять, анализировать, делать выводы. Вокруг меня, конечно, всегда происходило что-то подобное — но теперь нельзя было даже предположить, что именно и кто за этим стоит.
Вдруг я ощутил движение. Чуть повернув голову, поймал в периферическое зрение Пафнутия. Он, оказывается, немного выждав, пошёл вслед за нами. Это, в общем-то, было не так чтобы странно. Пацан здесь работает, мало ли, куда и зачем идёт.
— Любопытный фолиант, — проговорил между тем Витман. — То, что он фонит чёрной магией, очевидно даже мне. Однако, думается, под этой магией есть что-то ещё… Нужно разбираться, м-да.
Мы уже подошли к двери, ведущей на лестницу, когда Пафнутий подал голос:
— Ну и как прошла беседа с «каменюкой»?
Остановившись, мы с Витманом обернулись и посмотрели на дерзкого лаборанта. Тот и не подумал смущаться. На Витмана, впрочем, он вообще не глядел. Всё его внимание было сосредоточено на мне.
— Прекрасно, — сказал я. — Отчёт будет у вас в кабинете до конца рабочего дня. Я могу идти, господин учёный?
— Да уж, можете-можете! — Голос Пафнутия зазвенел от какой-то непонятной мне ненависти. — Шли бы вы… куда подальше. И не возвращались.
— Это ещё что такое? — повысил голос Витман. Стены коридора задрожали. Лампа под потолком мигнула. Эрнест Михайлович был человеком старой закалки, нарушений субординации не терпел. — Ты что себе позволяешь, недоделок? Соображаешь, на кого рот раскрыл?!
— Знаю ли я, кто такой Константин Барятинский? — вскинул брови Пафнутий. — Это что — вопрос? Разумеется, знаю, его каждая собака знает! Тот самый Барятинский! Единственная надежда Российской Империи! Спаситель великой княжны и великого князя!
С каждой фразой ненависти становилось больше, а голос делался громче.
— Дешёвая популярность — вот как я это называю! Вчера этот разрекламированный пижон втёрся в доверие к императору, сегодня пролез в Тайную Канцелярию. А завтра что? Женится на дочери императора и займёт престол?
Витман откашлялся:
— Так, ну всё, это уже слишком. Я, к счастью, никогда не страдал либеральными взглядами. Если тебе наскучила работа — мог бы просто подать заявление об уходе. Но после того, что здесь прозвучало, увольнением дело не обойдётся. Пару лет в шахтах — это как минимум. Если выживешь там, потом будешь тридцать раз думать, прежде чем рот открывать.
Я хотел было осадить Витмана. Два года за грязный язык — это всё же, как по мне, чересчур. Вполне, на мой взгляд, достаточно как следует набить дураку морду…
Не успел.
Взглянув в глаза Пафнутия, я слишком поздно заметил странную особенность его зрачков. Они были больше, чем полагается. И к тому же — неправильной формы.