Новое платье королевы

Майору очень хотелось поговорить с Людмилой Васильевной, в девичестве Беловой. Но он понимал, что сегодня сестры начнут выяснять отношения, а между двумя бабами, если они в ударе, мужику лучше не влезать. Там дым будет коромыслом стоять, потому что за дочку Елена Васильевна сестре выскажет все. Поэтому майор довез Белову по указанному адресу, оставил свой рабочий и домашний телефоны, и наказал:

– Поговорите с сестрой. Пусть она расскажет все про Наташу. Уверен: они встречались. Может, и потянем за ниточку. Найдется ваша дочь.

Елена Васильевна кинула и направилась в подъезд. Когда за ней захлопнулась дверь, Сергей Павлович задумался. Ситуация осложнилась. Теперь предстоит выяснить, как на самом деле звали убитую девушку. А кто это может знать, как не ее возлюбленный? Носков! Ну, конечно! Вот с кем надо поговорить в первую! Но домашний телефон стилиста не отвечал. Мобильный после длинных гудков ответил коротким. Стилист не хотел общаться либо вообще ним с кем, либо с милицией в частности. Ловить его сейчас по городу занятие бесполезное. Ночь на дворе. Завтра с утра возьмут тепленьким. Приняв такое решение, Сергей Павлович решил на этом свой рабочий день закончить. И насчет бензина муж Елены Васильевны был прав: дороговато.

На следующий день, с утра пораньше майор Волнистый вместе со своим воспитанником поехал вытрясать из Носкова душу. А точнее, настоящее имя Нэтти. Ричард Носков жил в старом кирпичном доме, длинном, низком, похожем на кишку. Звонить в дверь пришлось долго. И даже стучать. Когда Носков наконец открыл им, то был такой сонный, что даже не удивился раннему визиту. Широко зевая, пригласил гостей в большую комнату.

Комнат в его квартире было две. Окна одной выходили на железную дорогу, а другой – на автомагистраль. Поэтому в квартире стоял страшный шум. Прямо под балконом Носкова проносились день и ночь машины, а в спальне гудели электрички и скорые поезда. Волнистый не мог представить себе такой жизни, на перекрестье дорог, но стилист, казалось, находил в этом особое удовольствие. На вопрос пожал плечами:

– А что? Меня это устраивает! Съезжать не собираюсь.

Мебели в доме было на удивление мало. Такое ощущение, что ее отсюда только-только вывезли. А как же «съезжать не собираюсь?». Врет? Внимание сразу же привлекал большой портрет на редкость красивой женщины. На вид ей было лет сорок: не девица на выданье, но дама. Лицо у женщины было тонкое, нежное. Высокая прическа, тонкий рот, огромные, немного грустные глаза.

– Мать, – коротко пояснил Ричард, не дожидаясь вопроса.

В остальном, смотреть здесь было не на что. Волнистый отметил только хорошую аппаратуру и мощные колонки по углам, очень дорогие. Его сын тоже увлекался музыкой и даже вел в школе дискотеку. Занавески были раздвинуты, а форточка открыта. Приходилось кричать, чтобы друг друга услышать. Сергей Павлович и так уже понял, что стилист – парень со странностями.

– Окно закройте, – попросил он первым делом.

– Что?

– Окно, говорю, закройте! – заорал майор.

Стилист усмехнулся, но форточку закрыл. Стало чуть тише. Все, также непонятно усмехаясь, Носков спросил:

– Господин майор, ваша фамилия Волнистый?

– Да, это так, – набычился Сергей Павлович.

– А ваша Попугайчик? – спросил его воспитанника стилист. – Вы Алексу документы показывали.

– Ну и что. Да, Попугайчик, – нахохлился юный лейтенант.

– С ума сойти! – рассмеялся Носков, и лейтенант Попугайчик тут же обиделся. – Кому-то не везет еще больше, чем мне! Дело об убийстве Нэтти расследует Волнистый Попугайчик!

– Вы гражданин Носков не шутки должны шутить, а задуматься о своем серьезном положении, – сделал внушение стилисту Сергей Павлович.

– Что ж такого серьезного в моем положении? – с иронией вскинул темные брови Ричард.

– По порядку начнем. Присаживайся, Сережа. То есть, лейтенант.

Лейтенант Попугайчик, все еще пребывая в обиженном состоянии, расположился за низким журнальным столиком. Писать там, в положении согнувшись, ему было не удобно, но Носков, видно, не признавал мебели стандартного размера. Его квартира напоминала бивуак, разбитый в театре военных действий.

– Один живете? – поинтересовался майор Волнистый и выразительно посмотрел на портрет.

– Да, один. Мама умерла.

– Давно? Отчего же? Такая молодая?

– Несчастный случай, – неохотно сказал Носков. Предупреждая следующие вопросы и слова сочувствия, насмешливо попросил: – Будьте снисходительны, господин Волнистый Попугайчик, ведь перед вами сидит круглый сирота. Не напоминайте ему о вещах, которые заставят его расплакаться.

– Попрошу к нам с лейтенантом обращаться по отдельности, – набычился майор. – Ко мне – товарищ майор Сергей Павлович Волнистый. К нему… – он кивнул на лейтенанта и замялся, так и не припомнив отчество. – К нему пока можете вообще не обращаться.

– Дискриминация, – легко парировал Носков. – Обижаете, значит, молодежь?