Новое время

- Сложно сказать – Романов промокнул губы салфеткой – формально высшую гражданскую власть осуществляет триумвират губернаторов, но фактически правят двое – губернаторы Кенигсберга и Сахалина. Губернатору Урянхайского края сейчас не до политики. В военной сфере всё проще – сейчас над всеми вооружёнными силами республиканской России стоит командующий Балтийским флотом, ему же подчиняется Черноморский флот, находящиеся в походе корабли Тихоокеанского флота и все базы республиканских вооружённых сил вне российских границ, а так же части пограничной стражи. Немаленькая сила, я вам скажу.

- Надолго ли – Юсупов упорно гнул свою линию – сломается что-то и всё, корабль на прикол встанет

- В части Балтийского флота – надолго – ответил великий князь – в Кенигсберге хорошие ремонтные заводы и есть соответствующие припасы.

- А снаряды, патроны, торпеды? – не унимался Феликс

- Полноте, князь, с кем республиканцам воевать-то сейчас? – Романов аж руками всплеснул – особенно на море. Разве что пиратов гонять у Африканского Рога, да браконьеров в Японском море. Что касается патронов, то их выпуск на заводах Империи, дело, конечно, не одного дня, но ничего сверхъестественного они из себя не представляют, наши промышленники справятся. Со снарядами, конечно, проблем будет больше. Образцы стрелкового вооружения и несколько пушек мы уже получили, сейчас они в ГАУ на изучении. Как оказалось, винтовочный патрон для винтовки Мосина до сих пор у республиканцев на вооружении состоит. Они его для станковых пулемётов используют.

- Большую программу придётся пересмотреть – заметил Пуришкевич.

- Не всю – Романов допил чай, плеснул себе ещё заварки – исключать возможность возвращения обратно нам всё-таки не стоит. Армия не должна оказаться в ситуации, когда старое вооружение уже не производят, а новое ещё не поступило в войска. Всё будет даться постепенно, лихих кавалерийских наскоков в этом деле не надобно.

- Поразительно, господа, поразительно – Феликс, позабыв этикет, задумчиво гонял кусочек сахара серебряной ложечкой по дну фарфоровой чашки – мы потеряли почти весь флот, военный и гражданский, половину верфей, основные базы на Балтике и Чёрном море, всю промышленность и сельское хозяйство Малороссии. Кавказ, по землям к западу от Урала Империя подобна царству Иоанна Грозного. Мы как будто не в будущее попали, а лет так на четыреста с гаком назад…

Юсупов замолчал, взял заварочный чайник, повернулся к пышущему теплом самовару. Казалось, последние минуты разговора прошли мимо его сознания, занятого мыслями совершенно другого свойства. Романов с Пуришкевичем терпеливо ждали завершения столь пессимистического периода.

- В довершение ко всему, не технические чудеса получили мы в будущем, а … - князь повернул фигурный кран самовара, шипя, заструился кипяток, растворяя в горячем потоке тростниковую сладость – бездну… да, господа, бездну измен и страданий. Я иногда думаю – а стоило ли, вообще стремится, к каким-либо изменениям? Вы, понимаете, о чём я?

Романов кивнул, Пуришкевич лишь криво усмехнулся.

- Я, как вам известно – посмотрев на молчащего Дмитрия Павловича, заговорил депутат – не являюсь апологетом Марка Аврелия, да и к учению стоиков отношусь, скажем, так, с долей большого здорового скептицизма, но максиму «делай что должно - свершится чему суждено», я считаю, вполне себе верной. Хотя – Пуришкевич как будто споткнулся – в данный момент в неё можно внести одну, но существенную поправку.

- Какую, же? – прищурился Феликс

- «Делай, что должно, и не свершится, чему суждено!» - буквально отчеканил каждое слово Михаил Митрофанович.

- Что ж … - Юсупов посмотрел на депутата пронзительным взглядом – в это вы правы, согласен. По крайней мере, мы теперь знаем, как не надо делать. О чём задумались, Дмитрий Павлович? – повернулся Феликс к великому князю.

- Государь подписал сегодня амнистию – очень тихо сказал Романов – объявят о ней ближе к вечеру.

- Что? – в два голоса воскликнули князь с депутатом.

Романов скорбно кивнул головой.

- Подожди – Феликс от волнения перешёл на «ты», что в присутствии третьих лиц считалось крайне невежливым, но охватившая разум догадка отбросила все условности этикета – ты хочешь сказать, что…

- Да-да, господа – голос Романова был тих, но твёрдости от этого не утратил – все революционеры помилованы и с завтрашнего дня могут возвращаться из мест отбытия наказания.

Узнав нежеланную новость, Юсупов на минуту словно впал в оцепенение, уставившись в узорную скатерть стола, бледнел на глазах и что-то неслышно бормотал себе под нос. Воспользовавшись паузой, Дмитрий Павлович налил себе кипятка и, подтянув ближе одну из розеток, принялся уплетать варенье из фамильного сада. Пуришкевич задумчиво и по чуть-чуть откусывал от найденного среди кондитерских завитушек печатного тульского пряника.

- Князь, что вы так расстроились? – Романов резко, но без звука положил ложку рядом на блюдце.

- Неужели он … - Юсупов не смог сказать кто – обезумел?