Новое время — новые дети

Но власть упрямо не желала ничем поступаться. И уж тем более понять вообще–то достаточно прозрачный смысл русской поговорки «Дорога ложка к обеду». Иными словами, что идти на уступки надо не когда тебя загоняют в угол и тебе ничего больше не остается, а хотя бы немного раньше. Потому что люди не собаки, чтобы им бросать кость, и барские жесты вызывают только озлобление. А еще учитель–гуманитарий должен был бы доносить до своих воспитанников весьма гуманную или гуманистическую (это как кому нравится) мысль: если они, наши «новые русские дети» не поймут, что Россия всей своей культурой и историей обречена на справедливое переустройство общества, не только у страны в целом, но и лично у них не будет ни счастья, ни покоя. Уж такая здесь жизненная основа, и ее отрицать не только бессмысленно, но и губительно. Для всех.

Но скорее всего будет по–другому. Учителя частных школ побоятся потерять место. И в оправдание произнесут до боли знакомую фразу: «А что мы можем? От нас ведь ничего не зависит.» (Уже боятся. Уже произносят). Родители постараются отправить детей за границу (уже отправляют), не предвидя опять–таки многих последствий, но об этом мы поговорим дальше.

Власть же… власть поступит традиционно. (Тем более,и что она у нас теперь тоже за культурные традиции). Суммировав достижения царской и советской России, она поведет (да и уже ведет с помощью расторопной интеллигенции) наступление на «вредные веяния». Уже высказываются авторитетные мнения о том, что считать настоящей классикой, а что — ненастоящей. Скажем, поздний Пушкин, монархист и государственник, — «настоящий», а ранний, вольнолюбец, — нет.

В новое «прокрустово ложе» втискивается бесчисленное множество исторических событий и лиц. Даже отец П.Флоренский, казалось бы, кумир последних десятилетий, объявлен «временно впавшим в бесовскую прелесть» за то, что он осудил казнь лейтенанта Шмидта.

Сокращается объем классики в школе и уже идут разговоры о том, что русскую классическую литературу надо бы преподавать лишь в двух последних классах, до которых «в наше трудное время» доучатся далеко не все.

Ну, а в Калининградской области повторили еще и зарубежный опыт полувековой давности. В бывший пионерский, а ныне школьный лагерь, что на Куршской косе, приехали «начальники по образованию» (так выразились местные жители). Привезли «детективы и всякую другую глупость» (опять цитата), а русскую классику из библиотеки изъяли и прямо на месте сожгли. Надо же, как почва влияет! Тут волей–неволей станешь мистиком. Особенно когда, проехав километров сорок по побережью, видишь великолепный особняк. И узнаешь от старожилов, что это чудом уцелевшая при бомбежках Восточной Пруссии дача Геббельса.

Глава X ФЕДЯ И ТИРОЛЬСКИЕ ШОРТЫ

Представление о Западе как об идеальной человеческой обители традиционно для русской культурной среды. Но если в дореволюционную эпоху Запад был просто ценностью, то в эпоху советскую, когда для большинства он стал физически недосягаем, ценность, естественно, разрослась до размеров сверхценности. В брежневское время Париж стоил не только мессы. Он стоил всего. В этом, собственно говоря, и заключается смысл сверхценности: никакая цена, отданная за нее, никакая жертва не кажется чрезмерной или неоправданной.

Под таким углом зрения становится более понятным, почему сегодня так много людей оказалось готово продавать стратегическое сырье и военные тайны. Размах этой продажности может вызвать (и вызывает!) саркастическую усмешку. Дескать,где же ваши культурные установки? Вон как «рашены» деньги любят! Не то что военную тайну продадут, а мать родную в супе сварят, лишь бы карман набить. И на это нечего было бы возразить, если бы за получением «заслуженного вознаграждения» не следовала покупка недвижимости за границей. Вот она, истинная цель — застолбить кусок (или кусочек) западной территории! И чем вознаграждение больше, тем территория западней. Вплоть до западного полушария.

Можно, конечно, сказать, что, совершив преступление, люди часто уходят в бега. Но, во–первых, затеряться гораздо легче где–нибудь на Востоке, в Гималаях, а во–вторых, русская Фемида нынче либеральна, особенно к вороватому истеблишменту. Так что дело не в этом. Дело, с позволения сказать, в культурной ориентации.

И нет ничего удивительного в том, что отправка «новыми русскими» своих отпрысков за границу воспринимается бывшими советскими гражданами как безусловное благо.

Нелепо было бы утверждать, что «исход» «новых русских детей» принял массовый характер (просто потому, что и взрослых «новых русских» не так уж много), однако явление это не единичное, и его стоит рассмотреть. Причем в двух аспектах: какие последствия это будет иметь для них самих и какие — для общества.