Новогодняя коллекция детектива

Она не плакала и не билась в истерике. Она думала свои думы, сидя в углу, каждый день в другом, не замечая, как зарастает пылью ее некогда ухоженный дом. Маленький рай, созданный в отдельно взятой квартире, которым она так гордилась.

Телефон не звонил, и телевизор она больше не смотрела.

Что она сделала не так? Чем не угодила? Почему именно Андрея выбрала Вика Терехина? За что заставила ее расплачиваться так жестоко?

Однажды после сильного ветра в доме погас свет, и Александра достала из буфета свечку. Свечка освещала только стол, на который Александра ее пристроила. В углах плясали и корчились тени. На лестничной клетке переговаривались соседи, выясняя, где погасло – только у них или в соседних домах тоже. Александре было все равно.

Улегшись щекой на полированную поверхность стола, она смотрела на пламя, такое отчетливое в темноте, что оно казалось ненатуральным.

Господи, она была уверена, что проживет с Андреем всю жизнь. Что они родят детей, и заработают кучу денег, и будут ездить на море, и в Лондон или Париж, и что там есть еще, такое же увлекательное и несбыточное?

Все случившееся было несправедливо. Несправедливо! Но что она могла поделать, слабая, глупая, не умеющая бороться – и побеждать! Наверное, родители, которых она никогда не видела, тоже не хотели ее, поэтому она и получилась такая… неудачная.

Ненужная.

Непонятное существо, которое всем мешает и путается у всех под ногами, доставляя лишние, ненужные хлопоты.

Свет все не давали, и Александра была этому рада. В темноте было не то чтобы уютно, а… безопасно.

И баба Клава умерла из-за нее. Из-за того, что ей пришлось надрываться, поднимая на ноги ребенка, который оказался Александрой. Даже из могилы она заботилась о непутевой внучке – если б не хитро составленное завещание, осталась бы она сейчас и без квартиры!

Бедная баба Клава! Она надеялась вырастить из внучки человека… Но ничего у нее не получилось. Внучку выкинули с работы, вытолкали взашей, отобрав к тому же ребенка и мужа.

У таких, как она, не может быть ни ребенка, ни мужа – недостойна, не заслужила.

Хорошо бы просидеть так всю жизнь, без света, перед тонко дрожащей свечкой. Не видеть, не разговаривать, не вспоминать…

Маша умоляла ее попить транквилизаторов и снотворных, но лекарства действуют на тех, у кого внутри что-то болит, и это что-то можно лечить и даже вылечить. А у нее внутри ничего не осталось, только вязкая черная гуща, в которой трепыхалась крошечная, слабая, трусливая душонка, оказавшаяся неспособной отстоять жизнь собственного ребенка.

– Что же мне делать? – прошептала Александра, и пламя свечи заколебалось. Тени бросились врассыпную. – Не знаю, не знаю…

Дали свет, но она все сидела, глядя на почти растаявшую свечку. На часах было четыре утра.

Четыре утра – трудное время, самое трудное, когда сидишь на ночном монтаже и кажется, что этой ночи не будет конца. Ручка выпадает из пальцев, забываются самые простые слова, и сигареты не помогают. Хочется только одного – спать. Спать долго и сладко, накрывшись ватным одеялом, вытянувшись на угретой постели и зная, что можно долго-долго не просыпаться.

В четыре часа почему-то обязательно перегреваются видеомагнитофоны, и нужно ждать, пока они остынут, подремывая в кресле под недовольное ворчание видеоинженера на извечную тему – только идиот мог придумать ночные монтажи, дня им не хватает, видите ли…

Александра тускло улыбнулась.

Это был ее мир, ее работа, вся ее жизнь с тех самых пор, как очередной Ладкин любовник пристроил Ладку на телевидение и не в меру боевая подруга моментально сосватала туда и Александру. Как счастливы они были, как гордились собой и своими успехами, какое интересное, важное, необыкновенное дело они делали вместе со всеми ребятами из общественно-политической редакции!

Все остались, только Александры больше нет. Нет и, наверное, никогда не будет.

Но ей нравилась эта работа! Она хорошо, добросовестно и профессионально делала ее уже несколько лет.

Однако профессионализм и умение работать не сможет отнять у нее даже Вика Терехина. Пусть муж предал ее, пусть программа, в которой она работала, перестала в ней нуждаться, но ведь то, что она знает и умеет, осталось с ней!

Эта неожиданная мысль как-то приободрила ее.

Раздумывая над тем, что вдруг пришло ей в голову, и спасаясь от непрерывных телефонных звонков Лады и Маши, Александра собралась и под вечер вышла на улицу, доплелась до метро, проехала несколько станций и вышла где-то, как впоследствии оказалось, на «Маяковской». Она немного постояла на Тверской, соображая, куда бы пойти, вверх или вниз, и пошла вниз, к Пушкинской площади.

Вспоминая потом этот вечер, Александра не могла понять, какая сила привела ее именно на это место и именно в это время.