Новогодняя ночь 1 (СИ)

– Мы всё-таки когда-то дружили, я такого не забываю, – отводит глаза и внезапно сильно краснеет. Я даже в полутёмном коридоре вижу, как краска набегает на его щеки. С детства помню, что Ромка краснел, только когда очень сильно волновался и нервничал. Неужели, спустя столько лет, он помнит нашу дружбу, помнит, как близки мы были?

– Ром, а ты на меня не злишься?

– Нет, мне не за что злиться. Наши дороги разошлись, так бывает. Я рад, что ты снова сюда переехал. Мы можем хотя бы видеться.

– Ты бы хотел снова общаться?

– Хотел, очень.

– Останься у меня? – знаю, что это очень эгоистично, и он, скорее всего, уйдет перед боем курантов, хотя и сам предложил побыть со мной, но слова сами сорвались с языка: – Встретим Новый Год вдвоем?

– С удовольствием, – Ромка улыбнулся и как-то совсем уж по-детски привалился ко мне, занавешивая лицо длинными прядями светлых волос.

Мы сидели в тёмном коридоре, тесно соприкасаясь плечами и головами, и молчали. Не знаю, о чём думал Ромка, но я думал о нём, вспоминал наше детство, как всё тогда было легко и беззаботно. Мы бегали, играли, отдыхали, о нас заботились родители, а мы заботились друг о друге. Всё нам было любопытно, и всё казалось таким интересным. Почему с возрастом люди перестают видеть сказку? Серая злая реальность наваливается как-то незаметно, постепенно. И вот уже заброшенная стройка не кажется замком с приведениями, а превращается в раздражающий объект под окном, портящий вид. Толстое старое дерево больше не кажется безопасной крепостью, а лужи на дороге озёрами, по которым так весело пускать кораблики из бумаги и коры.

Бой курантов слышен из соседней квартиры. Ромкиной квартиры. Там его друзья. Я знаю, их там человек двадцать. Меньше просто никогда не бывает. Они сейчас стоят с поднятыми бокалами и держат наготове бутылки с шампанским. Еще семь ударов, и слышатся крики и визг девчонок. Все радостно поздравляют друг друга с Новым Годом. Слышен звон хрусталя, а за окном взрываются первые в этом году фейерверки.

– С Новым Годом, Олег, – чуть слышный голос в самое ухо.

– С Новым Годом, Ромка, – отвечаю на автомате.

Лишь потом понимаю, что друг никуда не ушел. Остался со мной, как я и просил. Сидит, всё также прижимаясь ко мне, и никуда не торопится, абсолютно расслабленный.

– Ром, а тебя друзья не потеряют? – спрашиваю, повернувшись к нему вполоборота.

– Нет, они знают, что я пошел к тебе, – по голосу и слегка мутному взгляду, понимаю, что Ромыч-то уже давно пьян, и не меньше моего. Хотя я, кажется, уже совсем трезв. В голове так ясно, руки не трясутся, а глаза четко, как у кошки в темноте, подмечают все мелкие детали. Легкий румянец на щеках друга, блестящие, хоть и слегка затуманенные глаза. Светлые длинные волосы волнами ложатся на узкие, но сильные плечи. Тонкая шея тонет в вороте черной шёлковой рубашки. Несколько верхних пуговиц расстегнуты, и в разрезе видна бледная грудь с маленьким кулоном на тонкой длинной цепочке. Кулон выполнен в виде какой-то хитроумной вязи, похоже на слово, первая буква "О" легко читаема, а вот дальше вроде на "л" похоже. Может, имя? Какое? Для "Оля" вроде длинновато, для "Олеся" коротко.

– Ром, что это за подвеска? Разобрать не могу.

– Имя, мне друзья подарили. На заказ делали.

– Хорошие у тебя друзья. А обладательница этого имени сейчас тебя не ждёт? – пытаюсь поддеть парня. Он же знает, что я расстался с Ксюхой, пусть и свою историю поведает.

– Там твоё имя.

Несколько минут я молчу, переваривая услышанное. Как-то не вяжется у меня золотой кулон с моим именем на груди у моего бывшего друга.

– Ром, я немного пьян и, кажется, не расслышал или просто не понял чего-то.

– Ты все правильно расслышал, – Ромка говорит тихо, и не глядя мне в глаза. Я слышу, как у него едва заметно дрожит голос. – На кулоне твое имя. А если не понял, я могу объяснить. Мне друзья его подарили около года назад. Когда ты вернулся, я понял, что не просто всегда помнил о нашей дружбе. Я понял, что мои чувства к тебе переросли в нечто другое. Я банально влюбился в своего соседа. Мне тогда было очень стрёмно. Я боялся, что если кто-то узнает, от меня все отвернутся, друзья, коллеги, ты. И порезал себе вены. Сейчас-то я понимаю, что дурость совершил последнюю, но тогда я был в отчаянии. Вот тогда-то мои друзья всё и узнали. А спустя время подарили мне этот кулон. Они меня поняли и приняли то, что я люблю парня, потому и отпустили к тебе. Они знают, как мне важно побыть с тобой в эту ночь перед отлётом.

Я слушаю его, и внутри все сжимается. То, что говорит Ромка, не было пьяным бредом. Он говорит тихо, но уверенно. Мне только что признался в любви парень. Не просто парень, а мой бывший друг. Вот только мне не противно, нет. Мне обидно. До чертиков обидно слышать в конце его признания эти слова "ночь перед отлетом".

– Ром, ты улетаешь?

– Да, самолёт завтра, точнее уже сегодня, в пять, – он замолкает на пару минут, потом неуверенно спрашивает, чуть дрогнувшим голосом: – Олег, мне уйти?