Новогодняя Полька

Такси пришло раньше, чем сопли под носом превратились в иней. Написала подруге сообщение, спросила про самочувствие. Похвалила себя, что заранее не обратилась с просьбой подсказать рецепт стейка. Теперь можно умолчать о новогоднем приключении. Может, маме расскажу. Через год. Или два. Или никогда. Но то, что никогда не забуду Гая — это точно. Как то, что в полночь часовая и минутная стрелки сходятся, но потом обязательно расходятся. Иначе время остановится. И жизнь кончится. А надо идти вперед, бежать без оглядки на прошлое. Гай уже в прошлом, в недалеком, но прошлом.

12. Розы и морозы

Сначала все было пошло, затем чуточку романтично, ну а под конец — совсем уж мелодраматично. Простите, но я пока еще не в том возрасте, чтобы смотреть с платочком мыльные оперы. И пыль в глаза мне пускать не нужно — там и так полно соринок, о которых я знаю. Правда, не знаю, как с ними жить, но обязательно что-нибудь придумаю — целый год впереди, успеется.

Я открыла дверь своим ключом, потому что дверь моя, квартира моя еще несколько дней — приду в себя, даже если сегодня уткнусь мордой в подушку совсем не для сна. В моем доме нет полов с подогревом, зато есть тапочки — удобные, войлочные с меховым кантиком. Взглянула на телефон — подруга продолжала пересылать мне смешные новогодние мемы. Те, над которыми я бы обязательно посмеялась, будь в другом расположении духа.

— Да пошел он!

Не Гай, нет — всего лишь телефон. Я выключила звук и прилегла — да, рухнула на диван, решив немножно побыть мужиком — они же каким-то чудесным образом находят на нем успокоение. Жалко, что нет котика. Хотя, говорят, они не лечат сумасшедших, потому что сами немножко ку-ку. Так что же… С ума не сходят только уже с ума сшедшие.

— Ну и какой козел ошибся номером квартиры?! — мысленно переводила я ту брань, которая заставила меня остаться лежать на диване неподвижным бревном.

Звонить в домофон перестали — я угадала. Закрыла лицо подушкой — стало душно, но терпимо, а если закричать, то точно отпустит. Я переживаю? Нет, я проживаю ужас того, что могло случиться и, к счастью, обошло меня стороной. Я ведь почти согласилась стать наживкой для маленькой девочки Георгиночки.

Зазвонили снова — теперь в дверь.

— Да мать твою!

Это я сказала вслух, остальное про себя, уже упоминая не мать, а его самого. Но дверь я все же открыла, даже цепочку сняла.

— Какого хрена? — уставилась я в лицо Гая.

Он не спрятал его за букетом, тот веником болтался около бетонного пола.

— Если я не принимаю звонок, значит, не хочу тебя видеть.

— А я не звонил.

Блин… А я впервые обрадовалась, что так удачно выключила телефон!

— Снизу тоже не ты? — попыталась я спасти свое попранное достоинство.

— Я. Но ты исправилась — посторонним не открываешь.

— Я не думала, что это ты… — сказала правду.

Это только после звонка в дверь никаких других вариантов не осталось.

— На…

Он протянул мне не букет, а пакет. Будто заранее знал исход поездки на дачу, поэтому не распаковал покупку. Еще холодный — из холодильника и зимы. В машине печку не включал. Горел изнутри, видимо.

Я спрятала руки за спиной.

— Поль, ну хватит. Я не сожру это один и у тебя дома нечего жрать… Приготовь, поужинаем вместе, и я свалю.

Глаза в глаза, но руки в боки.

— Гай, это наглость.

— Полина, я психанул. Извини.

Заставить мужика попросить прощения первым — это достижение, Полька, новогоднее чудо.

— Мы все решили.

— Ничего мы не решали. Мы ругались. Но я же сказал, что не сдамся без бою. Отойди, я сам отнесу стейк на кухню.

— Иначе зашибешь? — не двинулась я с места.

— Иначе отнесу вас обоих. Идиотка!

Он сгреб меня локтями — а как иначе: в одной руке пакет, в другой — букет. Но локти у него острые и стальные — протаранил меня пару метров, прежде чем сумел этот локоть подсунуть мне под задницу.

— Гай, потолки низкие…

— Не бойся, моя башка всегда следит за высотой потолков.

Он не отпустил меня: я продолжила висеть, прижатая к ремню, на волоске от смерти моей решимости выставить незваного гостя вон.

— Дверь открыта… — начала завуалированно головой показывать ему на дверь.

Пальцы заняты — они вцепились в свитер на его плечах.

— Боишься? Ты же не одна. Я тебя без боя не отдам.

— Кому?

— Твоему одиночеству. Если бы ты на мужика хотя бы меня меняла… Ведьма, ведьма… Дура ты, а не ведьма. Голодать, когда такой стейк есть…

— И кочан вместо головы, твоей! — тронула я с ожесточением теперь уже его волосы, минуя уши.

Пожалела, а зря, надо было хорошенько отодрать наглеца.

— На рыцарских турнирах рыцари, чтобы завоевать благосклонной прекрасной дамы, кромсами нанизанные на колья кочаны капусты. Кто тоньше срежет верхушку на полном скаку, того и дама…

— Какую люстру тебе снести? — рассмеялся Гай.

— Мною, ты хотел сказать?

— Я сказал, что голодный… Бабу первого января найти легко, как и в любой другой день, а вот в ресторанах лучше не жрать…

Он опустил меня на пол в тапках — это мой дом, мои тапочки плотно сидят на моих ножках. Гай сделал вторую попытку всучить мне пакет с продуктами — на сей раз удачную.

— В холодильник не убирай. Я реально голодный.