Новогодняя сказка для ведьмочки

Но амбалы хищно улыбаются и вразвалочку идут ко мне. Ой, зря они под ноги не смотрят. Шаг в лужи, тонкая подошва фирменных ботиночек скользит по мокрому полу. Рожи качков вытягиваются, они таращат глаза, как песчаные крабы на мелководье. И ну махать руками не хуже любой мельницы. Только не удержаться на скользкой поверхности. Тут вода, сдобренная густым гелям, да на скользкой плитке. Их ботиночки скользят, как коньки по льду. Они пытаются схватиться друг за друга, но это только усугубляет ситуацию. И один из амбалов Ники падает, ударяясь лицом о столешницу, разбивая в кровь нос и губы. Второй же падает навзничь и барахтается в луже, лежа на спине, как черепаха, которую волной перевернуло и выбросило на берег. Эх, мышцы накачали, про мозги забыли!

— Вы чо, идиоты совсем! — орет на них Ника и делает шаг вперед.

— Осторожно, не упади! — кричу я ей и выставляю вперед руку, но Ника только злобно вращает глазами и делает еще один шаг. Скользкий пол не прощает беспечности.

Тонкий каблук ее дорогих золотых туфелек попадает в гель, как в западню. Нога скользит и уходит вперед, Ника судорожно взмахивает руками и с грохотом падает на спину, ударяясь при этом головой об пол. Миг, и она теряет сознание.

И тут в туалетную вваливается уборщица, таща швабру и кучу тряпок, и замирает на пороге с вытаращенными глазами. На полу валяется Ника с раскинутыми в разные стороны руками и в бессознательном состоянии, мужик ползает на корячках в луже, второй стоит спиной к ней у раковины и водой кровь с рук смывает, кровавая вода уже наполнила раковину до половины, а на белом кафеле подтеки почти черной крови. И я у стеночки прижалась, от страха голову в плечи втянула. Вот что там, в голове у уборщицы пронеслось — не понятно.

— Ироды, девчонок убивают! Ах вы, ироды, — и она со всей своей мощи опустила швабру на голову мужика, который смывал кровь. Тот крякнул, глаза его закатились, и он упал рядом с Никой, тоже разбросав руки по сторонам. Затем последовал удар, тетка шваброй угодила второму амбалу как раз по причиндалам, тот уже было встал, и даже стоял устойчиво, но удар его добил. И второй мальчик Ники валяется на полу, жалобно скуля и держась за причинное место.

На крик сбежалось куча народа, возле Ники топчется ее отец, пытаясь привести ту в чувства, а она, как тряпичная кукла, с болтающимися ручками и ножками. Шум, гам.

Тетка уборщица причитает: Я думала, они девчонок убивают.

Я выбираюсь из толчеи и тихонько иду к нашему столу, по дороге меня догоняет встревоженный Ярослав.

— Что произошло в туалете, они на тебя напали?

— Все хорошо, Ярослав, — у меня «откат», начинает трясти толи от страха, толи от смеха.

— Юля, это нельзя спускать, — он заглядывает мне в лицо, переживает, наверное.

— Они и так тяжело пострадали, это будет им уроком, поедем домой, — только сейчас я поняла, как устала за этот вечер.

Глава 29(от Ярослава)

Видимо разговаривать с животными у них семейное, и как, черт возьми, бабушка узнала, что по утрам мой кот ест паштет?

Вот так и рождается вера в сверхъестественное, теперь я точно уверовал, что в этой семье все женщины — ведьмы. Да и как тут не поверить, мой кот ни на шаг не отходит от старшей ведьмы, мурчит, о ноги трется. Для кота с его царскими замашками это не характерно.

Через полчаса к дому подъехало такси, и с огромными чемоданами из него вышел седовласый мужчина, статный, высокий, видимо Юли дед. Все высыпали на крыльцо, ребятня виснет на дедушке, шум, гам. Мне даже стало как то завидно. В нашей семье не было принято бурно выражать свои эмоции, никогда я вот так тепло и весело не встречал своих родственников, лишь холодные объятия, да поцелуй в щёку, больше похожий на то, что тебя клюнули. Пришлось забрать у мужчины чемоданы, а тот рассеяно оглядываясь по сторонам, идет вслед за толпой в мой дом.

— Давайте я представлюсь, я Золотов Ярослав.

Он пожимает мне руку и вдруг спохватывается: Денис Васильевич, я дед Юли. А вы случайно не сын Игоря Ярославовича Золотова?

— Он самый, — киваю головой.

И вижу, как кривится лицо моего гостя, не лучшие воспоминания у моего гостя о Золотовых, что-то говорила Юля о своем деде, вроде он — архитектор, ну тогда точно их пути пересекались.

Мне до их конфликтов отцов, тут надо решать, что с Юлькиным коттеджем делать.

Коротко рассказываю деду о тех проблемах, что устроили горе строители.

— Мы посмотрим и придем, — бросает он на ходу, и мы идем в разгромленный коттедж.

В доме все стало еще хуже, воду с пола никто не убрал, лёд теперь покрывает нижний этаж, по первому этажу в валенках с галошами шаркают строители и Павел Петрович. Тот разводит руками, охая и причитая.

— Павел Петрович, объясните мне, как вы могли набрать на работу столь некомпетентных людей?

— Ярослав Игоревич, ну у них у всех были документы, допуски, кто ж знал, что они вот такое натворят?

— Можно подумать, вы не видели, они не только здесь накосячили, на них постоянно жалобы сыпется.

Павел Петрович охает, ахает, трет лысину платком и разводит руками.

Денис Васильевич только качает головой и пишет что-то в блокноте.