Новогодняя жена

Я в своей жизни редко кричу, но конкретно эта, прости Господи, самка человека, явно напросилась. Она бросила растерянный взгляд на мужа, моего, между прочим, мужа, но тот на открытый конфликт не пошел. Фыркнув, Джейда поднялась и, словно бык, поперла к выходу. Вероятно, дамочка полагала, что я струхну от такого напора и отскочу, однако я не шелохнулась. Пихать меня плечом или иначе компрометировать свой внешне ангельский облик она остереглась и очень аккуратно меня обогнула.

— Дорогой, прогулка вечером в силе? — промурлыкала Джейда, глянув на графа через плечо.

— Если не свалишь, честное слово, я тебя из окна прогуляю! Прямо сейчас даже, а не вечером.

Поняла-таки, что я не шучу, и оставила нас с Арманом наедине.

Граф, чей взгляд способен подкову разогнуть, пытался делать мне какие-то невербальные намеки, но я заняла удобную позицию: прикинулась дурой.

— Ты совсем охренел? Время зажиматься по углам с бывшей у тебя есть, а уделить пару минут дочери — переломишься?

Граф прошелся по мне медленным взглядом и ответил невпопад:

— Снова босиком.

Аут.

24. А не пойти ли тебе на… прогулку, граф?

Я смотрела на него как голодный приютский кот на огромную тарелку сосисок и не могла поверить: и вот это все мне одной?

Ошибки нет. Все мне. Столько счастья, что кушайте, не обляпайтесь.

— Это все, что ты хочешь мне сказать? — процедила, закрывая двери и проходя внутрь лаборатории.

Остановилась у стола с кристаллами и колбами. Едва подавила желание с восторгом малолетнего ребенка начать все исследовать. У меня тут люлей-отсыпательный разговор, вообще-то! Ну-ка собраться!

— А каких слов вы ждете? — высокомерно полюбопытствовал муж.

Что-нибудь из набора: «я повел себя как мудак», «прости меня», «как Анахель», да на худой конец «это не то, о чем ты подумала»!

Все это хотелось сказать вслух, затем раздать графу таких люлей, чтобы на всю жизнь Кристину Золотову запомнил. Высказать все, что я о нем думаю. Продемонстрировать, так сказать, взгляд со стороны, но… Вот глядя в эти ледяные глаза, поняла, что бесполезно. Могу что угодно говорить, он лишь больше закроется. Неужели сам не понимает, что поступает как мудак? Понимает, наверное. Где-то там, под метровой коркой льда, бьется горячий источник. Я знаю, ведь сама чувствовала его. Да и Джейда, видимо, знает, иначе бы зачем ей руку в ширинку моего мужа засовывать? Уж не упавшую сережку она там искала, это явно.

К тому же, сколько раз со мной так обращались на работе? Да множество! Приходишь к начальству с гениальной, казалось бы, идеей, а эта рептилия с умным видом заявляет: «зайдите позже, я занят!». А мне вот-прям-щас поделиться надо! Научная идея бьет фонтаном!

А в детстве как часто родители отмахивались от меня? Особенно, когда диссертацию писали. Вот тогда для них вообще не существовало никого и ничего. Мама, помню, недели полторы ходила по дому в одном и том же халате, бубнила себе под нос то-то нечленораздельное и вообще на запросы из внешнего мира не реагировала. Могла вскочить посреди ночи и начать писать, смешивать реактивы, работать с центрифугой или откачивать у отца кровь. Ну да, весьма забавно жить в семействе ученых…

Решение моей дилеммы пришло спонтанно:

— Мы идем гулять!

— Хорошо. Идите. Вы не обязаны передо мной отчитываться.

Самомнение: уровень — Бог!

— Милый. Сейчас ты, я и Анахель пойдем гулять. Сначала покормим оренаров, потом смастерим горку, слепим снеговиков, а после этого в беседке выпьем горячий ароматвейн с пряниками. При этом ты съешь все, до единого, пряники в форме шишек. Неважно как, хоть глотая слезы неописуемой радости и скажешь, что это лучшие пряники в твоей жизни, потому что их испекла твоя дочь!

О, к слову, Анахель переборщила с солью и имбирем, у нее вышло нечто среднее между васаби и сушеной воблой. Зато никакая простуда графу не грозит после такого угощения. Ближайшие лет пять.

— Не много ли вы себе…

— Ах да, про то, кто, что и кому позволяет! — прошлась собственническим взглядом по телу мужа и замерла на причине наших с Джейдой разногласий. — Это, включая все остальное, по праву брака, зарегистрированного на Ирбисе между тобой и Мадлен, принадлежит мне. Знаю, что графиня твоя, вела себя как последняя шалава, но я — не она. Поэтому веди себя соответственно и держи свой пистолет в кобуре. И да, ты пойдешь с нами. Пойдешь как миленький. Иначе ночью, когда ты ляжешь спать, я сделаю тебе вазэктомию маникюрными ножницами.

Граф моргнул раз, моргнул второй, а потом выдал:

— Я половину слов из вашей речи не понял. Что такое вазэктомия?

— А ты рискни узнать. Испытай свое везение.

Наверное, моя коварная улыбка подействовала куда лучше произнесенных слов. Ну что за мир? Не понимают самых обыкновенных вещей! Хотя, с вазктомией я, конечно, да, погорячилась немного.

— Через полтора часа на заднем дворе.

— Через пятнадцать минут и у центрального входа. И помни, Арман. Пряники в форме шишек и счастливая улыбка. Если Анахель хотя бы заподозрит, что тебе не понравилась ее выпечка, — я показала пальчиками «чик-чик». Примерно так режут ножнички…