Новогодний маджонг. Соединяя пары

– А как бы вам это удалось? – фыркнула Надежда. – Роман времен средней школы. Вместе они не учились, нигде официально не пересекались. Наверное, мяли простыни втихаря все эти годы… Может, не стоит Вовке портить праздник? Скажешь, когда они вернутся…

– А за это время его бизнес уплывет к тому же Сове. Он на свободе остался и вовсю рулит Баяновскими активами, – хмыкнул Хоппер.

– Чего вы тут стоите мрачные, как заговорщики? – проходя мимо, разулыбался Танеев. – Пойдем выпьем за здоровье молодых!

– Тут такое дело, Митрич, – пробурчал Дьяконов и, не отпуская жену, увлек Риткиного отца в сторону. Наде пришлось тащиться следом, как на буксире.

– Сказать сейчас нужно, – зло рыкнул Танеев. – Нечего этой дряни сидеть с нами за одним столом и пить за счастье Маргошки и Вовчика. Это она с Баяновым шарахалась? Но ты, Надежда, глаз-алмаз! Я бы и внимания не обратил. – Он перевел взгляд на Хоппера и наказал строго: – Ты береги ее, понял? – И с бокалом шампанского направился ленивой походкой к молодоженам.

Глава 25

– Они врут! Это ложные показания, – задыхаясь от гнева, проскрежетал Баянов. – Проверьте еще раз! Моя мать вспомнила, что дед оставлял ключ в почтовом ящике. Дико, но факт.

– Проверили, – послушно кивнул следователь. – Но ничего не обнаружили. Даже стараниями вашего адвоката, – он кивнул на Поплавка, – разобрали сам почтовый ящик.

– И что? – выдохнул Баян.

– Ничего, – хмыкнул следователь. – Только старый ржавый гвоздь. Может, и висела на нем веревка. Но кто ее снял и когда, установить не удастся. Когда вы вступили в наследство? – обратился он к Баянову.

– Три года назад, – пробурчал тот, набычившись.

– И вы полагаете, что все эти годы ключ болтался в почтовом ящике? Вам самому не смешно? Вводите следствие в заблуждение. – Следователь окинул Баяна строгим взглядом и монотонно продолжил: – К тому же есть неоспоримые доказательства вашей причастности к организации кражи золотого листа с целью дальнейшего вывоза за пределы страны.

– Мой клиент это отрицает, – тут же встрял Поплавок.

– Он все отрицает, – согласился следователь. – Но у нас имеется видеозапись контакта вашего клиента с эмиссаром лорда Элмерза, известного коллекционера, помешанного на Наполеоне Бонапарте.

– Запись можно смонтировать, – пробурчал Баянов. – Не знаю я никакого эмиссара и ни с кем не встречался.

– А как насчет свидетельских показаний? – усмехнулся следователь. – Около двадцати сотрудников отеля «Корона» подтвердили, что видели вас вместе.

– Вы их подкупили, – фыркнул Илья.

– Да ну, всех, что ли? – усмехнулся следователь. – А это что? – Он бросил на стол пачку фотографий, запечатлевших для истории его флирт с милфой. – Как ее звали?

– Рената, – пробормотал он, вспоминая. – Точно Рената. Мы с ней просто познакомились и пообедали вместе.

– А в номер зачем поднимались?

– Тра… – осекся Баянов. – Хм… любовью занимались, гражданин начальник. Дело молодое.

– Ты хоть ври, да не завирайся, – не выдержал следователь. – Ренате Сарновской пятьдесят четыре года. У нее двое внуков.

– Сколько?! – переспросил Баянов с придыханием, понимая, что весь мир восстал против него. И даже баба, снятая в кабаке, оказалась причастной к музейной краже. Адское везение!

Когда его увели, следователь попросил адвоката задержаться.

– У нас железобетонная позиция, – начал он. – Баянов и Тризуцкий шантажировали Фроленко. Потом ваш клиент решил выкрасть золотой лист из коллекции, подписал на это дело ту же Фроленко, обещая прекратить шантаж. Придумал неплохой план. Пока Тризуцкий кричал в коридоре, привлекая внимание, Дарья Фроленко достала из шкатулки лист и спрятала в шали Танеевой. Но шаль попала в Вишневку, вытащить лист не получилось. Тогда ваш клиент дал ключ от своего домовладения, откуда Фроленко и Сандрозд проникли в дом Танеевых. Захват заложников со всеми вытекающими. Ну и покушение на жизнь Тризуцкого, тут Баянов идет как сообщник. Я так понимаю, что у вас нет ни одного аргумента против. Попробуйте его уговорить на чистосердечное признание.

Поплавский нетерпеливо поморщился.

– Бесполезно, – пробурчал Поплавок. – Он же невменяемый.

– Да, я заметил, – кивнул следователь.

Когда за Поплавским закрылась дверь, следователь снова мысленно представил руку Баянова. Ошибиться было невозможно. Через всю ладонь шла одна линия – обезьянья. Это указывало на человека упрямого, склочного, идущего по головам. Собственно, так оно и оказалось.

«Такие люди в тюрьме обречены, – лениво подумал следователь. – Вряд ли Баянов доживет до конца года. Гадкий характер и нетерпение к чужому мнению сделают свое дело. Дай-то бог! Одним отморозком на свете станет меньше».