Новогодний роман (СИ)

- Видно - ряды бойцов редели, иссякло продовольствие, но крепость держалась. Запеканкин с интересом наблюдал за возникшей перебранкой. Привыкший к чудачествам Фиалки он ничему не удивлялся. Раз в два месяца Фиалка ездил в столицу и всегда возвращался какой-то новый. Зачем он ездит туда этот человек без прошлого, появившийся в городе, как чертик из табакерки пару лет назад? Объяснение: " у меня на Москве папа" устраивало непривередливого Запеканкина полностью. Несомненно одно, с каждой новой черточкой, с каждой новой надстройкой в свой многоэтажный характер привозил Антон назад и самого себя целиком, в сути своей энергичного, эксцентричного и глубоко противоречивого. А баталия продолжалась.

- Ты мне можешь сказать. Да оторвись ты от своей баранки. Откуда ты это взял.

- Видно.

-Видно?

- Видно. - каленые ядра и горючие стрелы сыпались на головы мужественных защитников. По приставным лестницам ползли разъяренные орды завоевателей, зажав в зубах кривые сабли и прикрыв жирные, отъевшиеся в несправедливых набегах спины, круглыми кожаными щитами. Но на смену погибшим мужьям и отцам вставали гордые жены и дочери. И крепость держалась. Ни слова упрека, ни мольбы о пощаде. Фиалка замолчал. Отвернувшись от таксиста, он делал короткие и глубокие затяжки, демонстративно смахивая пепел мимо пепельницы. Молчание затягивалось. Зная Фиалку, Запеканкин ожидал бурю. Он физически осязал, словно пальпировал, клокочущее, бурлящее естество Антона. Но первыми сдали нервы у таксиста.

- Павлины в курятнике. Все кобенитесь.

- А-а-а - радостно заверещал Антон- Попался, маримоя зализанная.

Через вырытый подземный ход, тайно и коварно, ворвались в ослабевшую от голода и многомесячной осады крепость завоеватели. Торжествовали на покоренных пепелищах. Пировали на обугленных костях. Три дня и три ночи продолжался необузданный грабеж.

- Попался. Попался. Попался. - восторженно пел Антон.

А на утро третьего дня опьянение триумфа сменилось тяжким похмельем быта. С побежденными нужно было, как-то жить. Отвеселившись, но все еще всхлипывая, (смех из Антона выплескивался как нежный балтийский прибой) Антон примиряющее похлопал таксиста по плечу.

- Ты дедун, вот что. Ты не расстраивайся. Я тебе одно скажу. Не все про нас ты знаешь.

- А я тебе, столица, второе - ответил неуступчивый таксист - Тут и знать ничего не надо. На вас глянешь и все. Павлины. Они павлины и есть.

- Я делаю вывод, что шуба моя тебе не понравилась - расстроено сказал Антон - А ведь стиль. Элегантно. Последний писк так сказать.

- Во-во за этим только и гонитесь. Как бы соответствовать, а пуповину с землей порвали. Вот и летаете неприкаянные.

- А у тебя как вижу, все утрамбовалось. Живешь гладко и пьешь сладко. Семья, дача и внуки пошли?

- Внучка.

- Я и говорю. Гараж построил, дачу под последний венец подвел, и монтировка у тебя имеется.

- А как же. В любом деле без нее родимой никуда. Где надо кому надо мозги вправить.

Следующую часть пути они провели в молчании. Правда иногда Антон удивленно вздрагивал и говорил сам себе "Подумаешь монтировка" А Запеканкину просто было хорошо. Ему хотелось ехать вот так, слушать Антона и таксиста философа. Вдыхать бензиновый воздух с домеском лесного дозедоранта от маленькой сосенки, что болталась на проволочке рядом с таксистом. Изрядно намерзшись на перроне и теперь очутившись в блаженном тепле, размягченный им до возможности остро чувствовать некоторые самые важные по его мнению моменты, он был благодарен за это Антону. Ему и в голову не могло прийти, что предыдущими страданиями он обязан именно Фиалке. Нет. Запеканкин, на свою беду, мог только благодарить. Таксист плавно выжал тормоз.

- Приехали, столица.

-Что? Ах, да Уже приехали?

- Горького 8

- Слушай, дедун - говорил Фиалка, пытаясь нашарить в своей бескрайней, как песнь ямщика, как скучнейшее полотно ненецкой тундры, шубе бумажник.- Дай на инструмент твой глянуть. Веришь. Спать не буду, если не погляжу на него.

- Чего на нее смотреть. Монтировка как монтировка.

- Покажи а? Я тебе денег приплачу.

- Столица, столица -вздохнул таксист. Он сунул руку между креслом и рычагом ручного тормоза и извлек оттуда монтировку. С восхищением принял ее Антон.

- Надо же так вот ты какой. Жизненный стержень. Альфа и Омега. Слушай, продай а?

- Чего удумал. Мне самому нужна - таксист потянулся за монтировкой. Антон тут же спрятал ее в шубу.

- Продай. 50 долларов дам.

- Смеешься ты, столица. Это за монтировку.

- Ты себе еще найдешь - Антон приобнял таксиста и настойчиво засовывал ему в нагрудный карман деньги.

- Э-э, бог с тобой бери - наконец согласился таксист.

- Спасибо, дедун. Ты даже после первого раза не был так счастлив как я сейчас.

- Это из-за монтировки что ли?

- И не только - Фиалка интимно склонился к таксисту - Ты мне дедун сразу понравился.

- Но, но ты это - таксист отстранился, вжимаясь в дверцу.

Антон подвинулся вслед за ним.

- Ты не обижайся, дедун. Всегда будут нужны, такие как вы и такие как мы. Чугунный закон равновесия и мира. И мы вам будем нужнее ,чем мы вам.