Новогодний роман [СИ]

— Это неправда. Я видел тебя и не раз. И ее. — Бомбибо произвел над собой усилие и поднял вверх руку, указывая на Сергуню. — Но это было давно. Когда я верил. Даже вам. Ты же Дед Мороз?

— Ну, конечно! — ответил Запеканкин и поспешил поправиться. — То есть, конечно, нет. Я Запеканкин Петя.

Запеканкин снял свой шатающийся колпак.

— Ну же, Бомбибо. Это я.

Бомбибо долго всматривался. Под набрякшими веками, наверное, были глаза. Желтоватые, как кайма на ногтях, и в красных прожилках.

— Это ты, художник? — спросил Бомбибо.

— Да. — Запеканкин радостно переглянулся с Сергуней. — Наконец-то узнал.

— Что тебя заставило подняться ко мне, художник?

— Это по работе, Бомбибо. — зачастил Запеканкин. — Мы через часик мешок заберем. Тихонько. Мы тебя не побеспокоим.

— Зачем вы здесь? — подала голос Сергуня. — Тут так одиноко.

— Меня слушали и все делали по-другому. Мир обманул меня и я обиделся. — честно ответил Бомбибо.

— Вы эгоист?

Такой бесхитростный и прямой вопрос заставил Бомбибо улыбнуться.

— Так меня еще никто не называл. Нет, милая девушка. Они справляются без меня.

— Но у вас же есть дети?

— Они выросли. Я ничему не могу научить их.

— Откуда вы знаете?

— Я видел. — отрезал Бомбибо. Он поднес ко рту бутылку. Выпил и сложил руки на груди, давая понять, что разговор закончен. Запеканкин аккуратно, но настойчиво потянул Сергуню за собой.

— Бомбибо очень обидчивый. — сказал Петя, когда они покинули чердак. — Но вы не бойтесь. Это он на вид такой страшный, на самом деле он очень… как это… Милосердный.

— А кто он? — спросила Сергуня.

— Не могу точно сказать. Он всегда здесь был. — Запеканкин задумался. — А вы знаете. Я вот сейчас подумал. Вы ему, наверное, понравились.

— Мне кажется совсем наоборот Петя. — не согласилась Сергуня.

— Правда, правда. — горячо доказывал Запеканкин. — Бомбибо ведь очень осторожный. Антон вон сколько раз к нему поднимался и ни разу не встретился. Один пустой гамак видел. Знаете. — Петя улыбнулся. — Он даже сказал, что Бомбибо этот как его… плод моего воображения. Представляете?

— По-моему он очень настояший. — ответила Сергуня.

— Вот и я говорю… Осторожный только.

Кабина лифта подпрыгнула и остановилась. Они вышли на втором этаже.

— Вы готовы, Петя? — спросила Сергуня.

— Боюсь, стихотворения забуду. — признался Запеканкин. — Я их столько выучил, что, кажется, ничего не помню.

— Я буду вам помогать. — пообещала Сергуня.

— Подождите немножко. — взмолился Запеканкин. — Может быть с другой квартиры начнем?

Сергуня мягко коснулась плеча Запеканкина.

— Эта или другая. Не важно, Петя. Давайте начнем.

— Хорошо. — скрепя сердце, согласился Запеканкин.

Их встретила женщина с фужером мартини в руках. Она была завернута в кровавое платье, скрепленное на неестественно поднятой груди отцветаюшей осенней розой с потерявшими крепость лепестками.

— А это вы? — вяло сказала она. — Проходите.

Запеканкин и Сергуня вошли в яркую прихожую с деревянной ручной работы резьбой на стенах. Необычно холодный прием несколько ошеломил их. Женщина отошла в глубь прихожей, предоставив Сергуне и запеканкину возможность полюбоваться собой.

Струящимися шелковыми потоками платье опускалось на меховые тапочки с вышитыми посеребренной нитью лукавыми смайликами. Когда женщина поднимала белоснежную холеную руку, чтобы поправить салонную отутюженную прическу, на ее тонком запястье искрились грани рубинов, вправленных в массивный этрусский браслет. Декоративная и болонистая леди по мышкой любого ходячего кошелька. Запеканкина она не взлюбила с первого мимолетного взгляда. Он посмел появиться в одном с ней обществе в том же цветовом решении одежды!

— Это вас, Гена, крысенок, прислал? — спрашивала она рассеяно, не испытывая ни малейшей потребности в ответах.

— Нет. Это Ягуар Петрович. — невпопад ответила Сергуня. — У нас подарок для Шарло Сидорова.

Запеканкин развязал мешок и достал верхний сверток, перекрещенный лазоревой лентой с бантиком. Стараниями Надежды подарки в мешке были сложены в соответствии с номерами адресов.

— Вот. — Запеканкин протянул сверток после неуместного старорусского поклона. Коробка с подарком стукнулась о пол. — Это вам… Пусть Новый Год и славный год взойдет на ваш порог. — начал Запеканкин читать подходящий стишок из Катехизиса, на ходу припоминая слова.

— И будет счастлив в этот год.
И белка, и сова, и зимородковый удод.

— Это не может быть. — в прихожей появился белобрысый омутный мальчик в белой рубашке и белых гольфиках.

— Чего не может быть, Шарло, крысенок? — спросила женщина.

— Удоды перелетные птицы и птенцов выхаживают весной и летом. — уверенно, со знанием дела, сказал мальчик.

— Нет. Все точно. Зимородковый удод. — повторил Запеканкин, увидев, что женщина смотрит на него с недоверием. — Так было написано. Я ничего не придумал.

— Где? — спросила женщина.

— В Катехизисе. — честно признался Запеканкин.

— А я прочитал в Википедии. В этом не может быть сомнений. Я сейчас погружен в орнитологию. — мальчик был видимо уязвлен сомнениями в его знаниях.