Новогодний роман

Запеканкин бегал от одного вагона к другому, натыкаясь на хаотичный беспорядок из ручной клади и целующихся парочек. Устав изображать собаку, потерявшую хозяина, Запеканкин занял позицию у головы состава и принялся терпеливо ждать. Меж тем оживший на время перрон умирал. Подхватив поклажу, люди спешили покинуть негостеприимную полоску асфальта, скупо припудренную снегом. Продвинутые и обеспеченные направлялись к стоянке такси, бедные или прижимистые к автобусной остановке, наивно полагая, что их там тоже встретят с распростертыми объятьями. Когда перрон опустел совершенно, а Запеканкин начинал подумывать о том, что снова что-то перепутал, из ближайшего к нему тамбура послышались звуки борьбы. Звуки нарастали, пока не оборвались визгливым фальцетом.

— Да отстань ты.

Вслед за этим из тамбура вылетели два дряблых дорожных баула и приземлились рядом с Запеканкиным. Не давая Запеканкину передышки, вслед за баулами на истоптанный перронный снег вывалилась роскошная переливчатая шуба на черно-бурых хвостах. Какое-то время Запеканкин рассматривал свалившееся чуть ли не на голову добро. Баулы, как и положено баулам, вели себя самым надлежащим образом. Они не пели и не плясали, не рвались с наглыми жалобами к начальнику вокзала. Как и положено настоящим баулам они недвижимо стояли на месте. И все равно было этим баулам, где стоять. Здесь или на багажной полке. Но шуба. Шуба повела себя иначе. Она начала шевелиться. По шубе пробежало дрожанье и поднатужившись она разродилась парой крепких, с квадратными носами, коричневых ботинок. На этом неугомонная шуба не остановилась. Что-то рвало и тормошило шубу изнутри, пытаясь вырваться наружу. Новорожденные ботинки по мере сил участвовали в этом процессе, ожесточенно скребя асфальт каблуками. Прошло еще какое-то время и к внутреннему тормошению, добавились глухие стоны. Что-то новое шло в этот мир. Неизведанное что-то. Запеканкин подумал о бегстве от взбесившейся шубы, когда стоны усилились многократно, а из шубы проклюнулась голова в взлохмаченных жгуче-смоляных кудрях.

— Антоша— удивленно выдавил из себя Запеканкин.

— Tu as raison, mon cher ami. Tu as raison— вдобавок ко всему, невообразимая голова разговаривала по— французски.

От законного обморока Запеканкина следующее утверждение странного существа с шубейным туловищем.

— На вашем месте, молодой человек, я бы помог девушке подняться.

Запеканкин согласно повернулся и пошел по перрону.

— Черт. Запеканкин ты куда — начала сердиться голова.

— Девушку искать — честно признался Запеканкин.

— Олух. Я говорю, помоги мне.

Поднявшись, Антон Фиалка с шумом втянул воздух.

— Холодно — определил Антон. Из шубейных недр была извлечена жесткая стетсоновская шляпа, украшенная у подножья тульи акульими зубами. Посадив шляпу на затылок, Антон схватил Запеканкина за руку и потащил за собой.

— За мной Петр.

Упираясь, Запеканкин несмело трепетал.

— Антоша. А как же … — и оглядывался на забытые баулы.

— Гражданин. Ваши вещи — в проеме тамбура показался синий железнодорожный мундир.

— Себе возьми. Вместо штрафа — не оборачиваясь, крикнул Антон.

На стоянке такси Антон придирчиво оглядел представленный ассортимент и остановил свой выбор на пышной, но в рамках, темно-зеленой Ауди-100. Под стать машине был и таксист. Смурной дядя, налитый железной боцманской полнотой.

— Куда едем друг? — хищно улыбнулся таксист.

Антон смерил его презрительным взглядом.

— Je ne comprend pas.

— Понял. Француз? — спросил таксист у Запеканкина.

Петр хотел ответить, но его перебил Фиалка.

— Чужеземец — туманно объяснил он— Горького 8 пожалуйста.

Машина завелась и, осторожно расталкивая другие такси, начала выбираться на дорогу. Из неисчерпаемой шубы Фиалка извлек немаленький кейс с кодовым замочком и с трудом перебросил его Запеканкину на заднее сиденье. Потом повернул в свою сторону зеркальце и небрежно взбил рассыпавшиеся волосы. Из массивного портсигара с монограммой, Фиалка достал нестандартно длинную сигарету, постучал ей по крышке и блаженно закурил. Таксист поглядывал на Антона и понимающе улыбался.

— Чего ухмыляешься дед — спросил Антон— Покурить хочешь. На. Рекомендую. Мало что эксклюзив, так еще и действительно бездна удовольствия.

Таксист отрицательно покачал головой и продолжая улыбаться, коротко сказал, объясняя для себя все.

— Столица.

— А с чего ты взял, что я из столицы. — недоуменно спросил Антон. — У меня что на лбу написано?

— Видно — отвечал хитрюга.

— Откуда?

Таксист, неприступная крепость, улыбался, презрительно покачивая головой. Антон начал заводиться. Он повернулся вполоборота, поджав под себя ногу.

— Нет ты ответь. С чего ты взял, что я из столицы.

— Видно— на приступ непокорная крепость отвечала просто, но эффективно. Кипяточком.

— Откуда — штурм продолжался.

— Видно.

— Я спрашиваю откуда?