Новогодний улов (СИ)

— Твои волосы завиваются в крупные локоны, как у твоей мамы, — рука Рана коснулась каштановой пряди. А я… а я забыла, как дышать. Заворожено наблюдая и слушая его низкий баритон, что вызывал мурашки по всему моему телу. — Глаза и их цвет ты взяла у отца.

Сердце учащенно забилось и норовило выскочить из груди.

Огненный, пляшущий рисунок отражался на лице и в его сверкающих глазах. Он нежно провел от виска до щеки и продолжил:

— Скулы тоже мамины, — невесомо, едва касаясь подушечки пальцев проскользили к губам. Пауза и на грани слышимости шепот, — а губы…

Он не сводил с них глаз и замер ледяной статуей. Не шевелясь, не дыша и даже не моргая. Он просто смотрел на мои губы. Его взгляд тяжелел с каждой секундой и взор затуманился. Как и мой.

Секунда…

Другая…

И он медленно склонился к моим губам.

Глава 28

Сердце пропустило удар. И он аккуратно, нежно, словно боясь спугнуть, поцеловал меня.

Мир подернулся красками, вспышками. Все вокруг остановилось! В этот миг существовали только мы вдвоем. Только он и только я. Нет, не так! Мы существовали вместе, как единое целое и никак иначе. Если бы нас сейчас попытались разлучить, то наверное мы бы задохнулись друг без друга. Утонули в тоске и печали. Сейчас же… сейчас было все так правильно, так хорошо. Нет таких слов, которыми можно было бы описать этот поцелуй. Что происходило с нами. Это можно только почувствовать.

Я отвечала. На каждое движение. Дышала с ним в унисон. Тянулась навстречу. Мои руки утонули в его волосах, а его охватила мою голову сзади, будто фиксируя, не давая ни малейшего шанса оторваться. Будто он боялся, что я могу упорхнуть, отдалиться, убежать. Глупый! Как же я могу это сделать? Если сейчас мой мир сузился только до одного тебя!

Не знаю сколько прошло времени. Возможно, пару минут, возможно, час. Да и какая разница? Но… Ран подарил мне последний невинный поцелуй и оперся своим лбом о мой, тяжело дыша. Его всего ломало, тело дрожало. Как и мое. Мы продолжали дышать в унисон, но теперь часто, будто после пробежки. А сердце нетерпеливо билось где-то в районе горла. Щеки опалило жаром, коим горело все внутри.

— Прости, — хриплым шепотом произнес он.

Я даже не поняла, почему он извиняется. Ведь то, что сейчас произошло — это правильно, говорил мой внутренний голос. А на душе разливалось тепло. Но яркой вспышкой меня озарило, что сейчас произошло и с кем. Теперь щеки горели уже совершенно по иному поводу.

Перемены в моем состоянии не остались не замеченными. В глазах Хозяина озера поселилась тревога и вина.

— Прости меня, Рената. Я идиот! — сокрушенно проговорил он.

— Нет! Что ты. Это… это… — я не знала, что сказать и попыталась встать. Находясь в состоянии растерянности, не совсем контролировала свои движения и случайно задела свою кружку с чаем. Я еще не успела сообразить, что именно сотворила, как Ран зашипел и моментально поднялся с корточек, отряхивая руку.

Остатки чая, судя по всему, еще были горячими и кожа у русала сразу немного покраснела.

— О, Боже! Ран, больно? — я подскочила к мужчине, пытаясь более внимательно рассмотреть деяние рук своих. Но он смахнул остатки влаги и с теплой улыбкой проговорил:

— Нет, просто это было неожиданно, — явно врал! — Рената, все нормально.

— Да, конечно. То-то ты зашипел как змея, от неожиданности, — я нервничала и изрядно, после самого прекрасного поцелуя в своей жизни с мужчиной, который мне безумно нравился. Которого после поцелуя я ошпарила кипятком и сейчас стою, и язвлю. Ужас какой!

Ран по-доброму засмеялся.

— Поздно уже. Нужно ложиться, — некая неловкость заполняла воздух.

— Да, согласна. Пора бы уже, — пытаясь скрыть внутреннюю бурю эмоций, улыбнулась в ответ дрожащей улыбкой.

— Ложись. Я сейчас приберу со стола и тоже лягу, — он посмотрел в сторону. — Вон на тот диван. Кровать в твоем распоряжении.

— Нет уж. Уберем все вместе, — я направилась к чашке, в которой можно помыть посуду.

— Тогда я за водой, — схватив ведро со скамейки, Ран вышел из избы.

Его тоже переполняли эмоции и я заметила, что он сдерживал злость, хорошо пряча ее за улыбками. Что его так разозлило?

Глава 29

Губы горели огнем! На них еще чувствовался вкус Рана. Его прикосновения. Его страсть. Сердце продолжало биться отбойным молотком в груди. Воздуха было слишком много. Да, как бы бредово это не звучало. Нужно успокоиться!

Пытаясь отбросить все мысли, чувства та не получалось, я взяла чашку, воду из чайника и кувшина, что стоял рядом, и принялась мыть посуду. Упорно, чуть ли не до «дыр», пытаюсь отмыть и так уже идеально чистую тарелку. Руки дрожали. Что же это за реакция такая? Будто это мой первый в жизни поцелуй. Хотя такой первый!