Новоизобретенная привилегированная краска братьев Дирлинг и Кo

Далее неподвижная Поликсена Ираклиевна оживилась. Целый день она в хлопотах: то примеряет приданое дочери, то показывает его многочисленным гостьям, хлопочет, чтоб всё в доме было прибрано, вымыто, вычищено и приготовлено. Маленькие Раструбины, удачно прозванные Хлыщовым за свою толстоту и черноту насосавшимися пиявками, тоже в хлопотах. С утра до вечера прыгают и бегают они, радуясь, что старшая сестрица выходит замуж, что будет свадьба, будет музыка, будут танцы, будут конфекты…

Так как Хлыщов в глубине своего сердца более питал склонности к двумстам тысячам, чем к самой Варюше, то и неудивительно, что посреди свадебных приготовлений он не упускал и других преходящих, менее существенных, но успевших пробудить его интерес целей.

"Надо, надо проститься с молодостью!" -- думал он, приближаясь утром 23 августа к красильному заведению господ Дирлинг и К®.

И он вошел в приемную красильщика. Красильщица, как всегда, была одна. Пожав ей руку,-- право, которым уже давно пользовался,-- он спросил:

– - Что, мой кашне готов?

– - Нет еще.

– - Отчего же? Ведь вы обещали сегодня?.. А, а! Попались! Уж теперь не отделаетесь.

– - Муж сказал, что не успел просохнуть.

– - Ну, уж как хотите, я сказал, что, если не сдержите слова, я вас поцелую, и уж теперь прошу не гневаться…

И он хотел исполнить свое намерение, но она увернулась. Успев ухватить ее руку, он с жаром целовал ее.

– - А когда же будет готов?

– - Вечером.

– - Рано ли?

– - В семь часов.

– - Мне нельзя: я так рано не могу быть.

– - Ну так в восемь.

– - И то нельзя. Можно в девять?

– - Можно, приходите.

– - Ну а если я приду в десять? -- понизив голос, сказал он.-- Мне давно хотелось с вами поговорить,-- прибавил он еще тише.

– - Приходите,-- отвечала она тем же равнодушным голосом.

– - И вы будете одни?

– - Да.

– - А муж?

– - Он там,-- указывая в пол, отвечала красильщица.

– - А, там! -- успокоенным тоном повторил Хлыщов.-- Так можно?

– - Непременно будет готов,-- отвечала она.

В то же время в соседней комнате послышались шаги. Явился полосатый подмастерье с своей мрачной физиономией.

– - Хозяин просит нумер семьдесят девятый,-- сердито проговорил он.

– - Прощайте,-- переменив тон, сказал Хлыщов.-- Я зайду за моею вещью или пришлю к назначенному вами времени.

Последние слова произнес он с особенным ударенном в вышел.

Отыскав вещь под нумером семьдесят девятым, красильщица молча подала ее мрачному подмастерью.

– - Хоть бы ручку позволили поцеловать,-- плачущим голосом проговорил он, потупляя глаза.

– - Ни-ни! взял, что надо, и ступай, марш!

Но подмастерье не трогался с места.

– - Больше ничего от вас не будет? -- наконец спросил он уныло.

– - Ничего не будет,-- тем же строгим и резким тоном отвечала она.

– - Небось другим позволяете…

– - Что?.. иди… а то скажу… иди!..

– - Каролина Францевна!.. я всё вижу… чем я такой несчастный…

– - Иди, иди! -- гневно перебила красильщица, топнув ложной и покраснев.

– - Так вы так-то, Каролина Францевна!

– - Идить,-- нетерпеливо повторила красильщица.-- Я не хочу слышать… я позову… И она пошла к двери.

– - Уйду, уйду!.. сам уйду!..-- злобно воскликнул подмастерье.-- Вижу, что нечего больше ждать, нечего! Вот вы теперь меня не жалеете, а я вас жалел, долго жалел…

– - Идить! -- прокричала опять немка.

– - Ну уж теперь всё кончено, не пеняйте! сами не хотели выслушать… Увидите… я всё знаю…

Злоба душила его, и он ушел, произнося несвязные угрозы…

VII

"Пообедав и просидев у Раструбиных до десяти часов, Хлыщов пробирался в знакомую улицу.

"Сегодня прощусь с молодостью, завтра пообделаю делишки, приготовлюсь, а там и за солидную жизнь!" -- думал он, довольный и судьбою, и проведенным днем, и предстоящим свиданьем.

Было уже темно. Однако ж, подходя к заведению господ Дирлинг и К®, он тотчас узнал силуэт русой головки, рисовавшийся в крайнем окне.

"Она ждет!" -- подумал он, и сердце его забилось.

– - Можно? -- спросил он тихо, поравнявшись с окном.

– - Можно,-- громко отвечала ему красильщица.

– - У вас никого нет? -- спросил он тихо.

– - Никого,-- отвечала она громко.

– - Я войду.

– - Пожалуйте, пожалуйте. Я нарочно ждала, готово!

Он вошел.

– - А ваш муж нескоро придет? -- был первый вопрос его.

– - Нет, он всегда там до двенадцати часов.

Хлыщов посмотрел на часы, было половина одиннадцатого. "Медлить нечего",-- подумал он.

– - Вот,-- сказала хозяйка, показывая ему кашне, который лоснился как новый, благодаря превосходным качествам зеленой краски господ Дирлинг и К^о.

– - Что кашне! -- сказал Хлыщов.-- Бросьте его. Когда я носил к вам всю эту дрянь, вы понимаете, что не привилегированная нелиняющая краска ваша влекла меня сюда, а ваши чудесные глазки… Уж как хотите, а вы сегодня должны поцеловать меня,-- заключил он, приближаясь к ней.

– - Ах, как можно!.. что вы? муж есть… Идите! уж поздно.

– - Нет, уж полноте… ну к чему?

И он хотел поцеловать ее. Она вырвалась и побежала в другую комнату. Там он догнал ее, она опять вырвалась и побежала в третью комнату, он туда…