Новолуние

Дом был переполнен. Некоторых гостей я видела впервые, некоторых немного знала. Гарри Клирвотер приехал со всей семьей, с женой Сью, которую я помнила с летних каникул, и двумя детьми. Лея — старшая дочь — была почти моей ровесницей. Я считала, что она очень красива — прекрасная бронзовая кожа, блестящие черные волосы, а ресницы длинные и густые. Лея повисла на телефоне Билли, когда мы только вошли, и больше ни на минуту не выпускала трубку из рук. Сету — младшему — было четырнадцать; он с обожанием ловил каждое слово Джейкоба.

Народу было слишком много, и разместить всех за кухонным столом не удалось, поэтому Чарли и Гарри вынесли во двор стулья, и молодежь ела спагетти при тусклом свете чуть приоткрытой двери, поставив тарелки на колени. В этом была особая романтика и удовольствие. Многие мужчины обсуждали матч, а Гарри с Чарли — сделанные ставки. Сью поддразнивала своего мужа его страстной любовью к холестерину, безуспешно пытаясь заставить его есть побольше зелени. Джейкоб в основном разговаривал либо со мной, либо с Сетом, который постоянно требовал внимания. Чарли как можно незаметнее наблюдал за мной довольным, но все еще настороженным взглядом.

В такой толпе иногда было даже сложно понять, о чем идет речь, так как каждый старался перекричать соседа и смех над одной шуткой выливался в следующую. Мне не пришлось много говорить, я в основном улыбалась, но только потому, что мне именно этого и хотелось.

Когда ужин подходил к концу, я поняла, что мне не хочется уезжать.

Но это был штат Вашингтон, и неизбежный дождь, естественно, торопил нас разойтись по домам. Гостиная Билли была слишком крохотной, чтобы вместить наше сборище. Гарри вызвался довезти Чарли, поэтому мы ехали вместе в моем пикапе. Он спросил о том, как я провела день и я рассказала ему почти всю правду — что мы ездили с Джейкобом за запчастями, а потом их осматривали в гараже.

— Как скоро ты думаешь опять поехать к нему? — спросил он как можно более будничным голосом.

— Наверно завтра после школы, — призналась я, — да ты не волнуйся, я возьму домашнее задание с собой и все сделаю.

— Уверен, так и будет, — нарочито строгим тоном сказал он, таким образом, пытаясь скрыть свое удовлетворение.

Когда мы доехали до дома, я ужасно разнервничалась. Подниматься наверх я не хотела. Теплота от близости Джейкоба уже почти исчезла, а моя тревога только усилилась оттого, что его не было рядом. Вряд ли мне выпадет счастье мирно проспать и сегодняшнюю ночь, с уверенностью подумала я.

Для того чтобы хоть как-то оттянуть время сна я проверила свою почту; пришло письмо от Рене.

Она писала о домашних делах, о новом книжном клубе, в который она записалась вместо занятий по медитации, которые она, оказывается, уже бросила. Рассказывала о том, что целую неделю подрабатывала в школе, и что за это время успела соскучиться по своим детсадовцам. Также она писала, что Фил доволен своей новой тренерской работой и что они планируют провести свой второй медовый месяц в Диснейленде.

Я заметила, что ее письмо больше смахивало на отчетную ведомость, чем на обычное письмо. Я почувствовала приступ жутких угрызений совести. Какая же я расчудесная дочь — не писала ей уже целую вечность, погрузившись только в свои проблемы!

Я быстро написала ей ответ, подробно отвечая на каждый ее вопрос, добавляя немного новостей от себя. Я описала вечеринку со спагетти у Билли и о моей зависти и восхищении, когда у Джейкоба, получается собрать что-то стоящее из груды небольших железяк. Я даже не обратила внимания на то, что скорее всего это письмо будет разительно отличаться от предыдущих, которые я редко отправляла матери в последние несколько месяцев… Я не смогла припомнить ни строчки из письма, которое я написала ей на прошлой неделе, но думаю, что оно было не очень нежным. От этих мыслей мне стало еще хуже. Впредь надо уделять ей намного больше внимания.

Написав письмо, я растянула насколько смогла выполнение домашней работы, сделала даже сверх того, что нам задали. Но ни мое вынужденное бодрствование, ни время проведенное с Джейкобом не могли гарантировать мне крепкий сон без всяких сновидений две ночи подряд.

Вздрогнув, я проснулась, и подушка заглушила мой испуганный крик.

Я лежала в постели, пытаясь окончательно прийти в себя, и наблюдала, как за окном белесый туман пронизывал мягкий утренний свет.

Эта ночь немного отличалась от остальных, и я попыталась вспомнить свой сон. В этот раз в лесу я была не одна. Это был необычный для моих кошмаров, странный поворот событий. Тот человек, Сэм Ули, был там. Он поднял меня с земли и посмотрел мне в глаза. Моя голова была как в тумане. Черные глаза мужчины горели злобой, и скрывали какую-то тайну, которую он и не собирался мне открывать. Я смотрела на него в панике и долго не могла оторвать взгляд, его силуэт был каким-то размытым, не четким. И хотя Сэм Ули ничего не делал, а просто стоял и смотрел на меня, это вселяло в меня ужас.