Новоорлеанский блюз

— Но почему? — не унималась она. — Не понимаю, что вам-то до этого? Разве это моя идея приехать в Чикаго? Нет, не моя. Это ваша идея. Так за каким чертом вам все это надо? Зачем вы это делаете?

Джим, пристально глядя на нее, зажег сигарету. Его размеренные, словно хорошо отрепетированные движения бесили ее.

— Сдается мне, вы спрашиваете: зачем вы самиэто делаете. Вы как будто начали рассказывать смешную историю, а теперь боитесь, что она окажется не смешной. Послушайте, что я скажу: она и вправду окажется не смешной, если вы не расскажете мне главного в своей истории.

— Нет! — резко ответила Сильвия. — Я первая задала вопрос! И я хочу знать почему.

— Просто так.

— Просто так? Никто не делает ничего «просто так».

Джим пожал плечами; в этот момент он выглядел смущенным.

— А я делаю, — ответил он и отвел глаза под пристальным взглядом Сильвии.

Казалось, вот-вот прозвучит тот самый затруднительный вопрос, а потому его лоб горел и ладони стали влажными. Она встала, и Джим испугался, что она может уйти. Но она, нагнувшись над столом, взяла его лицо в ладони и осторожно поцеловала в лоб. Ее губы были холодными и сухими.

— Мой белый рыцарь, — сказала Сильвия, вкладывая в свои слова изрядную порцию иронии и какой-то отчужденности. Однако задуманного эффекта это не произвело; Джим лишь кашлянул в руку.

Снова, уже второй раз за минуту, он подозвал официантку и заказал выпивку: еще пива, бурбон вдогонку и еще один бурбон для моральной поддержки.

— Давайте напьемся, — предложил он. — Организуем пьяный тур по Америке.

— Вы всегда пьете?

Джим на мгновение задумался.

— Не всегда.

Сильвия приложилась к своему стакану с водкой, облизала верхнюю губу, потом закусила ее и после паузы задумчиво сказала:

— У меня был друг. На моих глазах пьянство довело его до гибели.

Джим, встретившись с ней глазами, медленно покачал головой.

— Некоторые вещи каждый должен делать исключительно по своему усмотрению, — сказал он, сделав серьезное лицо.

Беседа потекла более непринужденно по мере того, как они прикладывались к своим стаканам. Сильвия, выпив водки больше, чем обычно, начала рассказывать Джиму о том, как ей работалось в Лондоне. Она рассказала ему о своих самых комичных клиентах — об их париках и корсетах, о ценителях ножек и взрослых младенцах; о викарии, страдавшем от псориаза, и о черном проповеднике, визжавшем, как поросенок: о девственниках, срывавших с себя джинсы и отворачивавшихся от нее, чтобы скрыть слезы. Она рассказала ему о том, как занималась любовью с представителем министра в черном лимузине прямо напротив здания парламента. Она рассказала о том, как Брайан Г. написал для нее песню, которая заняла первое место в хитпараде 1978 года. А Джим смеялся и недоверчиво качал головой.

А потом она рассказала ему о своей первой любви — симпатичном ямайском юноше, — о том, что ей тогда было семнадцать лет, и Джиму вдруг стало не по себе. Когда она говорила, в глазах у нее время от времени темнело, и ей постоянно приходилось моргать и жмуриться. Она описала ему то единственное свидание, когда они занимались любовью, и, когда она говорила об этом, в ее голосе была нежность, а Джим с безучастным видом рассматривал свои башмаки. Она вспомнила, как и каким голосом Долтон говорил ей, что она принцесса, и, рассказывая об этом, она на мгновение снова превратилась в девочку-подростка.

Джим не сводил взгляда с ее лица. Он был уже сильно пьян, и черты ее лица казались ему расплывчатыми, словно на несфокусированной фотографии. Он был настолько пьян, что история, которую он слышал, казалась ему самой печальной из всех, которые ему когда-либо рассказывали, и он не видел, что глаза Сильвии полны слез, лишь потому, что сам постоянно вытирал слезы.

— Он был вашей первой любовью?

Сильвия кивнула.

— А я, наверное, никогда никого не любил, — угрюмо произнес Джим. — Даже если я и был влюблен, то, думаю, просто не понял, что со мной происходит.

Он подивился про себя тому, с каким странным звуком произносимые им слова отдаются у него в груди, а у Сильвии возникло такое чувство, будто нечто недосказанное нависло над столом, и она махнула рукой, как будто хотела отогнать это нечто прочь.

— Ну, — вдруг оживилась она, — а что вы скажете о себе?

— А что я могу сказать о себе?

— Ведь после того, как мы встретились… — начала Сильвия и засмеялась. (А давно ли они встретились? Меньше недели прошло с того дня.) — Ведь когда мы встретились, вы обещали мне рассказать о себе. Так давайте же, Джим, любитель выпить. Только, чур, рассказывать все без утайки.

Джим посмотрел на нее серьезными глазами, достал из пачки сигарету и закурил. По ошибке он зажег ее с другого конца, и, когда затянулся, его рот наполнился горьким дымом горящего фильтра. Сморщившись, он с силой ткнул сигарету в пепельницу.

— Это длинная история, — промямлил он после долгого глотка бурбона.

— Ну так рассказывайте, — сказала Сильвия.

Джим похрустел пальцами, словно готовясь тасовать карточную колоду, кашлянул, прочищая горло и начал:

— Ну..