Новоросс. Секретные гаубицы Петра Великого

При Петре чин и должность были одно. Теперь производство не означало приставления к делам. Архитектор сей государственной системы тонко намекал, что любая дальнейшая прибавка моего влияния нарушит выверенный на точнейших весах эквилибриум аристократических партий. Только равновесие недолго устояло. Вкравшемуся в доверенность царя двадцатилетнему балбесу на всю эту немецкую механику было на…ть: по приезде из Персии новопожалованного фельдмаршала Ванька Долгоруков уговорил августейшего приятеля назначить родственника восьмым членом в Тайный Совет. Сам по себе князь Василий Владимирович был порядочным человеком и достойным военачальником, но мог ли он перестать быть Долгоруковым? Пойти против сородичей в подобном положении невозможно. Представьте: они человека вытащили из ссылки и опалы, возвели на высшую степень власти — не для того же, чтобы он эту власть употреблял во благо посторонних людей! В кругу родичей фельдмаршал возражал против наиболее бесчестных замыслов и поступков; но сор из избы не выносил, даже если его не слушались.

Государственный корабль, опасно накренившийся на чужой борт, надо было как-то выравнивать. Сергея Голицына, сына Дмитрия Михайловича, удалось провести в камергеры — однако возложенные на него надежды не оправдались. Имея тридцать лет от роду, староват он был для дружбы с царем. К тому же воспитание имел совсем не подходящее, чтобы стать заводилой в бесчинствах знатных подростков. Противовес дурному обществу надлежало искать в ближнем кругу, и по всему выходило: помимо легкомысленной цесаревны Елизаветы (восемнадцати лет) и великой княжны Натальи (без малого четырнадцати), спасать Россию некому.

Обе девицы пользовались влиянием на Петра: сестра, пожалуй, больше, чем тетушка. По своим нравственным качествам она тоже выглядела более подходящей: умная не по годам, любящая учиться и читать — может быть, потому, что считалась некрасивой. Небеса редко даруют ум и красоту вместе. Или, скорее, дело не в подарках свыше: красавцам и красавицам всеобщее восхищение достается даром, а прочие смертные вынуждены его добиваться. От этого в них просыпается ум.

Но великая княжна, как орудие влияния, давно была ангажирована Остерманом. Воспитатель и старшая сестрица вместе уговаривали императора угомониться и сесть за учебные книги, вместо охоты и гулянок до утра. Впрочем, без особого успеха. Вряд ли я мог привнести в сии уговоры какие-то новые аргументы, недоступные барону.

Очаровательная Лизанька, напротив, сама готова была веселиться сутки напролет. Она прекрасно скакала верхом и любила охотиться; танцы, пирушки, всевозможные шалости — это была ее стихия. Молодой красавец Александр Бутурлин совершенно вытеснил из девичьего сердца умершего жениха-голштинца.

Сумма, отпускаемая от казны на содержание цесаревны и ее собственного небольшого двора, всего лишь вдесятеро превышала генеральское жалованье и могла считаться приемлемой только у нас или в Пруссии (король Фридрих-Вильгельм славился скупостью наравне с Петром Великим). На развлечения, украшения и наряды вечно не хватало денег. Вот тут я и усмотрел возможность подобрать ключик к боковой дверце во дворец. Во время одного из пустопорожних празднеств представился случай похвалить кружева на новом платье принцессы, заметить, как они ей к лицу, — и тут же, к слову, похвастаться партией брабантских кружев новейших фасонов, доставленных из Остенде моим кораблем. После этого приглашение заглянуть ко мне в компанейскую контору не выглядело неуместным.

A propos: я так и не обзавелся собственным домом. Прошлая неудачная попытка внушила какой-то суеверный страх: начнешь строить — очнешься в каземате. Да и что за дом без семьи?! Зато факторий железоторговой компании понастроили за последние год или два немало: в Москве, Петербурге, Лондоне, Бристоле, Амстердаме и Ливорно. Контора, при ней гостиница для путешествующих по торговым делам. Если пространство позволяет, тут же и склад. Московский ломился от мануфактуры: сбывая в Европе железо всех видов, на обратный путь я предпочитал деньгам товары. Не кружева, конечно. Кружева специально для цесаревны прихватили.