Новоросс. Секретные гаубицы Петра Великого

Стало быть, дух ублаготворить возможно. Теперь плоть… Нельзя молодых мужиков держать без женщин. Безобразия начнутся, от беспричинных драк до содомии. Выехать за границу с женой — такая роскошь не для простолюдинов. Может, и выпустят, но посмотрят косо. Дескать, вернется ли? В любом случае, большинство будет холостых. Решение напрашивается: девиц и вдов на побережье громадный избыток. Мужчины ведь ходят в море, и не всегда возвращаются. Но кой-какие тонкости надо продумать, чтобы заводской поселок остался изолированным анклавом, из которого мои секреты наружу не выйдут. Нужна такая же сплоченность, как была у покойного Абрахама Дарби.

Кстати, наследники этот дух единства не удержали. Ричард Форд, новый управляющий, нарушил заложенные основателем традиции и стал выгадывать деньги, недоплачивая работникам. Появились обиженные. Железный строй командиров и рядовых утратил прежнюю несокрушимость. До экспирации патентов Дарби еще лет пять, однако принадлежащий семейству способ литья сделался довольно широко известен. Я убедился, что воспроизвел оный правильно, и если не достиг колбрукдельского качества — то лишь по причине худших свойств чугуна, которым располагал.

Сразу по прибытии в Англию (за пару недель до блужданий в кельтских холмах) пришлось отдать дань светским обязанностям, визитируя всех, кто не позабыл меня в дни бедствий. Кроули, верный друг и компаньон, охотно продлил обоюдовыгодный договор на поставки. Леди Феодосия, занятая материнскими обязанностями, не освятила бельэтаж нового дома в Гринвиче своим присутствием, и беседа шла в чисто мужской компании. После обязательной прелюдии о погоде и политике (две темы, коими пользуются англичане, когда поговорить надо, а сказать нечего) коснулись действительно интересных вещей.

— Знаете ли, Your Illustrious Highness: я всегда считал, что лягушатники в нашем ремесле ничего не смыслят. Но, кажется, нет правил без исключений. Вам случайно месье де Реомюр не знаком?

— Только через его сочинения, сэр Джон. Встречаться в Париже не доводилось: подобно многим философам, сей разносторонний и талантливый естествоиспытатель предпочитает сельскую глушь столице.

— Представьте, он занимается в своем замке опытами с железом, и весьма любопытными. — Хозяин особняка сделал жест дворецкому. — Чарльз, те французские книги, лежащие на моем столе… Принесите их.

Судя по книжным названиям, опыты в самом деле представляли интерес. "Искусство превращения ковкого железа в сталь"; "Искусство умягчения литого чугуна". Джон, от коего не укрылось мое желание немедленно уткнуть нос в трактаты, довольно усмехнулся:

— Позвольте подарить вам сию безделицу.

— Спасибо, дорогой друг! Я не чувствовал бы больше признательности, даже получив в подарок целое имение! На свете нет ничего ценнее знаний.

Значительная часть приемов, описанных в книгах, не составляла тайны для мастеров; но вот, скажем, отжиг чугуна до мягкого и однородного состояния — это новшество, и весьма нужное! Еще важнее попытка привести в систему знания о железе и выстроить теорию, объясняющую изменения свойств изменениями состава. Правда, свести многообразие примесей в металле к соли и сернистым частицам — вряд ли возможно. Тут уважаемый исследователь натуры маленько заврался. Меня охватило желание непременно встретиться с Реомюром, тем более что имение Бермондьер, где он обитал, находилось сравнительно недалеко: чуть более двадцати лье от ближайшего французского порта. Впрочем, поездка в Бристоль — более срочная, а являться незваным — не слишком любезно. Лучше начать с переписки.

За время блужданий по Уэльсу и Корнуоллу окончательно дозрело желание поставить ученого себе на службу. Предложить, к примеру, субсидию на сложные и весьма недешевые опыты… Однако личной встречи сей план не пережил: Рене Антуан де Реомюр, наследник многих поколений вандейских нотариусов и таможенных сборщиков, оказался богат, бескорыстен и одержим идеей поднять именно французские железоделательные промыслы. Ну, что ж — мои промыслы тоже в некотором роде французские, сам-то я старый парижанин…

— Вне всякого сомнения, ваши опыты открывают новую эпоху в металлургическом искусстве. До сих пор любые улучшения достигались мучительным методом проб и ошибок: ползком, если угодно. Вы первый сумели подняться до общей теории и взглянуть на дело с высоты орлиного полета разума. Хотя, возможно, некоторые мелкие подробности при таком взгляде и ускользают.

Реомюр не позволил себя купить на нехитрый комплимент и атаковал ответно:

— О, вы преувеличиваете, высокорожденный граф! Я всего лишь скромный естествоиспытатель, и если сумел подметить несколько общих закономерностей, это еще не революция в науке. Мне представляются гораздо более значимыми те успехи, которые сделали в последние годы русские железные заводы, не в последнюю очередь — благодаря вам. Еще недавно никому бы в голову не пришло, что Россия может стать соперницей шведов на европейских рынках.