Новоросс. Секретные гаубицы Петра Великого

Здесь намечается слабое звено в цепочке. Франческо Марконато, лучший мой мастер тайных дел, вышел в люди из трактирных прислужников и университетских штудий не сподобился. Обладая гибким умом, он сумел освоить латынь настолько, чтоб сойти за лекаря-недоучку; однако мнимое членство в Societas Jesu требует гораздо большего. Любой образованный человек сумеет его разоблачить. Разве что усложнить роль: сыграть иезуита, притворяющегося простаком? Природного дарования у него хватит, а отдохнуть после индийского путешествия можно и в России, — одновременно с обучением стрельбе и минному делу. Годится. Вполне успею создать отряд асассинов к следующей весне (если, конечно, денег не жалеть). Кстати, не стоит сразу указывать людям цель: Бог знает, как обстоятельства повернутся. В любом случае, такой инструмент лишним не будет. Чтобы бесподозрительно путешествовать по Европе, пусть изобразят из себя актерскую труппу или бродячий циркус; а где их употребить: в Лондоне, Петербурге или ином месте, потом решу.

Незаметно за многоразличными делами подкралось сырое и жаркое, как баня, гилянское лето. Выползли из гнилых болот и затянутых илом рисовых каналов злокозненные лихорадки, лазареты наполнились страдальцами. Испанский порошок помогал, но его на всех не хватало. Кстати, солдаты придумали способ помириться с горечью: лекарство, разведенное водкой, пользовалось громадным успехом. Мужики рассуждают просто: до самых печенок продирает — значит, польза есть! Я в очередь посылал полки в горы, где воздух прохладней и здоровей; заодно и бунтовщиков гоняли. На Тереке Матюшкин с Василием Шереметевым тоже не бездельничали: столько раз оттоптались по владениям шамхала, предавая все огню и мечу, что жители утомились терпеть и сказали Адиль-Гирею: или мирись, или мы тебя сами русским выдадим. Получив гарантии сохранения жизни, старый обманщик сдался Шереметеву. Владельцы горские присягнули на верность и дали аманатов. Разбитый мною по весне Дауд-бек прибежал плакаться к турецкому паше в Гянджу, выпросил у него отряд делибашей и попытался вернуть Шемаху; но Сурхай отразил вражеские поползновения. Изрядная часть лезгинцев бросила неудачливого вождя и перешла на сторону победителя. Капитан-лейтенант Соймонов на гекботе "Царицын" и шняве "Астрахань" измерил восточные берега Каспийского моря и прибыл в Гилянь, захватив по пути четырнадцать персидских бус, сиречь больших лодок с товарами. Я немедля арестовал и его, и лейтенанта Лунина.

— Ваше Превосходительство, за что?! — голос офицера дрожал от обиды.

— Так за разбой, Федор Иванович. И за похищение казенного интереса. Ты для чего персиян ограбил? Славе Стеньки Разина позавидовал?

— Это не грабеж! Приказом генерала Матюшкина предписано суда, не имеющие пашпортов от российских командиров, брать под арест.

Я начал раздражаться. Тут ночей не спишь, размышляя, как бы примирить жителей с русской властью и вовлечь остаток Персии в коалицию против осман; как привязать завоеванные провинции к России через выгодную торговлю; а эти разлакомившиеся скотины все мои долговременные усилия готовы нарушить.

— Генерал Матюшкин полгода, как не командует Низовым корпусом, и почти столько же времени тот неразумный приказ отменен. Кстати, копии всех моих распоряжений в адмиралтейство астраханское посылались, фон Верден должен был до вас довести. Сделал он это?

— Нет, Ваше Превосходительство.

— Плохо. Плохо, что гниение членов государственного тела дошло до степени, когда исполняют лишь те указания командующего генерала, которые нравятся, а прочими пренебрегают. Видно, Федор Матвеевич совсем одряхлел, что ваша контора начала превращаться в разбойный вертеп. Если ты в самом деле сей инструкцион не читал — так он прост, я тебе на память скажу. Дышать, пить, есть, делать детей, пахать землю и торговать морем суть занятия естественные, дозволения начальства не требующие. Военные корабли имеют право досмотра, для различения мирных рыбаков и торговцев от разбойников. Однако посягательства на имущество досматриваемых запрещены под смертною казнью. При взятии вражеских судов должны соблюдаться общепринятые у христианских народов нормы призового права.

Капитан-лейтенант что-то хотел ответить, но замялся. Некая тень смущения появилась на лице. Я продолжал наступление на его совесть:

— Генерал Матюшкин — сугубо сухопутный человек и морские порядки знать не обязан. Но тебе, любезный Федор Иванович, должно быть стыдно, живши три года в Голландии и постигши все тонкости мореходного искусства, действовать столь непотребным и варварским образом. Что груз на призах до резолюции призового суда даже и пальцем нельзя тронуть, знаешь? Знаешь, конечно! Так какого рожна персидские товары на свой гекбот перегрузил, а бусы захваченные сжег?! Капитана Вильяма Кидда помнишь, за что повесили? А он не больше тебя виноват: всего лишь законную добычу раньше времени раздуванил!