Новоселье

Вот вам, пожалуйста — два эльфа. Ясе — образец для статуи, а мне — красноглазый-красноносый местами пятнистый хлюпик. Последнюю симпатичность потерял, наследничек. Где его растили, до того как к нам в Академию отправить? Никакого воспитания! Забился в угол и сидит, скукожившись. А должен был встать, между прочим. Я же вошла и ещё не села! Сесть здесь больше некуда, но это — не существенно. Всё! Мне обидно и за себя, и за Императора. Буду рыдать! Если Нисфа ещё раз застонет — точно буду.

Вроде бы всё учла: и обиды, и несправедливость мироздания, и даже некоторый оскорблённый патриотизм, и плакать хочется. А слёзы не выдавливаются. Досадно. Всех жалеют — меня нет. Не-а… Не получается.

И тут в подвал явился мой почти несинхронный Короед. С письмом. Понятно… Пока я предавалась горестным размышлениям, кто-то доставил известие от дяди. Дядя наверняка нашёл того гада, который обеспечил Короеда телом, и теперь последний приятный глазу объект покинет наш дом. Отправится принимать участие в жуткой мести. Останется Яся, истеричный Лидорчик и… что-то я сомневаюсь, что буду с удовольствием уплетать супы и котлеты, приготовленные нашей кухаркой. Видела бы я её раньше в таком образе, давно бы уже на диете сидела.

Короед на Нисфу только слегка покосился. Вроде как и не удивлён. Постоял, помолчал, подумал, но письмо не отдал. Безобразие! Я даже дёрнулась, когда у меня в мозгу раздалось тихое «Гм». Ага, значит что-то важное. Ладненько. Поговорим. А то я уже забыла, как со своей головой беседовать. С Короедом моих извилин.

— Миточка…

— Ой, не добру такое начало.

— Видимо, да…

Что-то Короед слишком нервничает.

— А я уже и не сомневаюсь. В подвале с сиреновой… сиреневой кухаркой, вооружённой Ясей и икающим Лидорчиком добра просто быть не может. И?

— Миточка… Я не могу пока что прочитать письмо целиком… в точности…

— Ну, так давай его мне, чего тянуть?

— …Но могу считать общую информацию.

Короед весьма неоригинально поводил рукой над письмом, показывая, как он считывает информацию. Дешёвые пассы. Нашёл кому голову морочить — у меня же дядя учмаг. Дядя и через конверт видит общее содержание всех писем. И моего личного дневника — через обложку. Как мимо проходит, сразу краснеет. Так что нечего руками махать. И тянуть тоже нечего. А то наша расстроенная троица сейчас пойдёт в атаку. Кухарка уже подвал глазами освещает, Лидорчик вверх по стенке ползёт, а Яся хмурится то на меня, то на меч. Стоим с Короедом, как влюблённые из романа, замерли и пялимся друг на друга.

— Короед, Яся начинает ревновать. Что там в письме?

— Это плохое письмо.

Что-то как-то меня к месту приморозило. Но не может же оно быть настолько плохим… настолько, чтобы совсем?

— Не то, чтобы совсем…

Дообъяснить Короед не успел. Даже Яся дёрнуться не успела. Не ожидала от себя такой прыти, но письмо я выхватила.

Так… «Сообщаем дому…» и прочая чепуха, «с прискорбием»… не может быть! «Пропал при невыясненных… в зоне…» Ничего не вижу, сколько ни моргай! Какой-то ненормальный водопад из глаз! Так не бывает! Не вовремя же! И вообще я плакать не хочу!

Тепличное хозяйство

Как правильно прекратить чью-нибудь истерику? Во-первых, не надо утешать! Сюсюкать тем более не надо. Короед сюсюкал прямо у меня в голове: «Деточка, Миточка, малышка…» Фу, гадость какая! Трясти, ухватив за шиворот, вообще не стоит (а Яся именно так и поступила), рычать (эльфы, оказывается, рычат) и командовать «Отставить это мокрое дело!». Совсем негодный способ — орать «Ничего страшного не случилось!» Ещё как случилось. Дядя пропал. И его не нашли.

Яся впала в ярость. Она из всех рыдающих может терпеть только Лидорчика. Не зря я её подозревала в эльфийском шовинизме! Наставница оторвала меня от Короеда, в которого я вцепилась (или Короеда от меня), помотала за воротник, порычала и швырнула прямо в объятия Лидорчика. Невезуха. Такое впечатление, что куда ни падай, обязательно в него попадёшь. Императорский отпрыск попытался мне что-то сказать, но он и сам ещё не отрыдался, а я не люблю, когда мне в ухо тычутся сопливым носом.

Кусаться неприлично, а кусать опухшего наследника ещё и неэстетично. И непатриотично. Поэтому я просто заорала. Оказалось, что орать и лупить кого-нибудь кулаками — чуть-чуть помогает, когда очень плохо. Но ещё лучше помогает мокрое полотенце и кухарка. Главное — совместить одно с другим.

Лидорчик от меня шарахнулся, весь из себя обиженный, а Нифса ка-а-ак… хлестанёт!

Меня впервые в жизни ударили. Кухарка. По лицу. Полотенцем. Мокрым, холодным, тем самым, которым она уже час, если не дольше, промокала несчастную физиономию императорского сынка.