Новости из Кремля

Наш комитет предварительно утверждал таких министров, как министр внутренних дел, и лично яимел поручение узнать мнение работников милиции, младшего, среднего и старшего состава, потому что кандидатура Бакатина выдвигалась, ЦК партии поддерживал эту кандидатуру, но обсуждали и решали члены комитета, а потом члены Верховного Совета. Это была нормальная процедура, это была процедура реальная, и от нашего решения зависело, назначим мы его или не назначимминистром внутренних дел. Он очень нервничал и понимал, что это неформальная процедура.

Утверждали министра юстиции, состав коллегии Прокуратуры, состав Верховного суда, имея возможность высказывать свое мнение, задавать вопросы, требовать документы. Не все представленные Центральным Комитетом кандидатуры были утверждены на заседании комитета по законодательству и Верховным Советом.

Это вызывалораздражение среди партийного руководства, которое представляло эти кандидатуры, иногда со стороны руководства Верховного Совета, но тем менее в конфликт с комитетом не вступали и наши решения на Верховном Совете чаще всего проходили. Верховный Совет, так жекак и его комитеты, не был декоративным органом, а был действительно органом власти. К концу 1990 года Центральный Комитет партии был в гораздо меньшей степени органом власти в стране, чем Верховный Совет: решения принимались не ЦК, а президентом или Верховным Советом.

Партия перестраивалась с трудом, болезненно. Психологически это был тяжелый процесс для многих руководителей партии. Процесс не закончился, он был прерван, но процесс шел, как говорят.

Морщакова Т. Г.

Законопроекты, которые рассматривались в комитете, проходили предварительную апробацию в партийных органах?

Медведев Р. А.

Нет, абсолютно. Может быть, кто-нибудь из членов комитета и показывал, и там читали, но точка зрения партийных органов нам не докладывалась, и никто от партийных органов не выступал перед комитетом, хотя приходили министры на комитет, заместители министров... При разработке закона через комитет проходили десятки, а может быть, иногда и сотни людей разных должностей и званий.

Зорькин В. Д.

Вы сказали, что партия перестраивалась с трудом и процесс шел болезненно, так ли я вас понял?

Медведев Р. А.

Да.

Зорькин В. Д.

Партия отказывалась от монопольного положения, от осуществления государственной власти?

Медведев Р. А.

Люди с трудом отказываются от стереотипов, к которым они привыкли всю жизнь. Вот пример. Когда меня избрали членом ЦК партии, два месяца меня никто не вызывал. Я пришел в аппарат ЦК к заместителю заведующего отделом, говорю: «Наверное, буду работать по вопросам идеологии». Он сказал: «Возьмите бумагу и запишите, что вам нужно делать». Я взял бумагу и начал записывать, что мне нужно делать, а потом вдруг сообразил, что он мне диктует. Я говорю: «Позвольте, вы член ЦК партии или я член ЦК партии, возьмите вы бумагу и запишите, что вы должны подготовить и сделать для меня, чтобы я мог играть какую-роль в ЦК партии». Он сначала растерялся, а потом взял бумагу и стал записывать, что он должен для меня сделать. Вот психология заместителя заведующего отделом. Он привык командовать членами ЦК партии, не занятыми в какой-то властной структуре. И подчиниться моему требованию для него было очень тяжело. Он так ничего для меня и не сделал.

Хангельдыев Б. Б.

Правильно ли я понял, что процесс начали сами коммунисты в Верховном Совете?

Медведев Р. А.

Я бы не сказал, что только коммунисты начали этот процесс. Но участие коммунистов в этом процессе было неоднозначным. Одни пошли так далеко, что вышли из Компартии и стали выступать против нее. Другие вышли из Компартии, но не слишком активно выступали против нее. Третьи не вышли из Компартии и стали бороться за реорганизацию не только властных структур, но и структур внутри партии. Четвертые, наоборот, противились этому процессу. Словом, позиция разных коммунистов была разная. Инициатива в значительной мере исходила от них, потому что почти 90 процентов Верховного Совета при его избрании были члены партии.

Шахрай С. М.

Известно ли вам, что до начала 30-х годов в нашей стране было запрещено преподавание истории нашего государства?

Медведев Р. А.

Мне неизвестно это, потому что преподавание истории проходило, только оно проходило по совсем другим программам и на совсем другой методической основе. Я педагог, кандидат педагогических наук и хорошо знаю историю советской школы. Историю преподавали как историю борьбы классов, как историю развития капитала, как теоретическую историю, безличностную историю. Но история была в школе как предмет, только это было такое извращенное, я бы сказал, преподавание истории. В 1934 году было решено вернуться к преподаванию истории в старых формах, как истории не борьбы классов, а истории в ее нормальном виде. Никакого запрещения преподавания истории не было.

Шахрай С. М.