Новости любви

– Как тебе только удалось так изумительно расплакаться перед камерой, Мэгги? – восклицает Грэйсон. – Это был просто гениальный кадр: ты вся мокрая и забрызганная кровью! Черт меня побери, это было замечательно! – добавляет он и слегка касается локтем моей правой груди.

Я отодвигаюсь к Эллиоту.

– Она действительно это чувствовала, – говорит Эллиот. – Это были самые настоящие слезы.

Грэйсон нервно смеется. Этому человеку пришлось заплатить огромную цену, чтобы сосредоточить в своих руках такую мощную власть. Может быть, он теперь не способен ощутить ни радости, ни боли. Однако, возможно, именно благодаря этому качеству он стоит у руля новостей Ай-би-эн, и мало кто может сравниться с ним в расчетливости, хладнокровии и прозорливости.

– Куинси немного опаздывает, – говорит он, трогая меня ногой.

Я снова отодвигаюсь.

– Она будет с минуты на минуту.

– Я был бы счастлив продолжать с тобой работать, – сердечно говорит Эллиот. – Меня назначили исполнительным продюсером телешоу. Я вложил в него всю душу.

– Я не знала об этом, – говорю я с искренней радостью. – Поздравляю, Эллиот.

– Между прочим, я придумал это телешоу однажды ночью от нечего делать… – сообщает он, многозначительно подмигивая мне.

Тем временем Грэйсон пускается в пространные и нудные разглагольствования об ужасных финансовых проблемах, в которых ныне погрязли новости Ай-би-эн.

– А как поживает Франс? – спрашиваю я, не обращая внимания на монолог Грэйсона.

– Что ей сделается. Зарабатывает кучу денег, – отвечает Эллиот, и его взгляд определенно холодеет.

– Как хорошо. Я так рада за нее, – говорю я, и это, конечно, чистая ложь, поскольку Франс Джеймс – самая омерзительная из всех телевизионных агентов. Никому и в голову не придет за нее радоваться, разве что она провалится сквозь землю.

– Ей только на рынке торговать, – вставляет Грэйсон. – У нее зимой снега не выпросишь. Один парень хотел кое-чем у нее разжиться, да только зря старался. Пусть эти маленькие ублюдки, считает она, прикармливаются где-нибудь в другом месте.

Грэйсон хохочет, а Эллиот густо краснеет и опрокидывает залпом стопку водки, графинчик с которой стоит в специальной серебряной посудине, заполненной льдом. Я с содроганием смотрю, как он пьет. Жаль, что я не могу ему ничем помочь, хотя и была бы, может быть, совсем не прочь. Однако это уже пройденный этап, я больше не позволяю себе слишком уж горячо сочувствовать этим приятным, чувствительным и несчастным мужчинам, которые к тому же еще и немножко женаты. Я больше не берусь зализывать раны, которые годами наносили им их же собственные супружницы. Это не только глупо, но еще и совершенно бесполезно.

– Но это еще не все, – продолжает Грэйсон со смехом. – Однажды она и наш старина Эл мчались на своем роскошном «линкольне». И вдруг она углядела где-то на обочине несколько пустых бутылок. И что же вы думаете?.. – Он делает паузу, вытирая выступившие от смеха слезы. – Она заставила старину Эла остановить машину, вылезти и забрать эти бутылки. Она и их пустит в оборот. Так, старина Эл? – И он хлопает беднягу Эллиота по спине.

Эллиот старается не подать виду, что смущен до глубины души. Правда, это у него не слишком хорошо получается. Он слегка передергивает плечами, словно от боли, и рассматривает свои ладони. Когда я смотрю на него – такого жалкого и несчастного, то чувствую ту же боль, что и он. Мне хорошо известны все эти дела с пустыми бутылками и со снегом зимой. Мне также доводилось наблюдать отвратительные сцены, которые закатывала его супружница во время роскошных ужинов и которые приводили гостей в состояние, близкое к шоку. Именно поэтому я однажды не выдержала и самоотверженно вызвалась его утешить.

К тому моменту я уже три года работала у Эллиота ведущей криминальных новостей. Он был исполнительным продюсером Ай-би-эн. Мне всегда доставляло большое удовольствие наблюдать, как он неспешно входит поутру в отдел новостей. В одной руке у него была теннисная ракетка, а другую он поднимал, приветствуя меня. Эллиот никогда не забывал похвалить меня, если какой-нибудь репортаж мне особенно удавался, или покритиковать, если что-то можно было сделать лучше. Впрочем, независимо от того, каким получался очередной выпуск, он обязательно преподносил мне желтую розу – это случалось после того, как нам приходилось потрудиться сверхурочно, чтобы доделать материал, хотя остальные сотрудники уже расходились по домам.