Новости со всех концов света

Капитан напрасно тратил время, объясняя Вильгельму Леонбергеру, что девочка нуждается в тишине, покое и постепенном включении в новые жизненные обстоятельства. Что она считает себя кайова и должна медленно, осторожно возвращаться к европейским порядкам. Что она в третий раз меняет опекунов и может тяжело пережить очередную потерю. Он знал, что новость слишком увлекательна, слишком остра, чтобы держать ее при себе. Скоро возле дома соберется целая толпа: скорее всего, во главе со священником. Люди придут с песнями, славословиями, выражением благодарности, сосисками и пирогами. Начнут выкрикивать немецкие слова, чтобы проверить, помнит ли девочка родной язык. Станут показывать дагеротипы родителей и платье, которое она носила в шесть лет. «Помнишь? Помнишь?»

Капитан устроился на набитом конским волосом диване с чашкой крепкого кофе в одной руке и тминным кексом в другой. Джоанна забилась в угол, уселась на корточки и сжалась, обняв руками колени, так что подол платья касался пола. Она с недоумением смотрела на странные вещи, которыми белые люди набили свой неподвижный дом. Дагеротипы казались непонятными железными пластинами с нелепыми черными и белыми пятнами. Кружевные салфеточки, ковер с ярко-оранжевыми и бордовыми цветами, стекла в окнах, стоящие на буфете большие, похожие на военные доспехи серебряные блюда, миниатюрные столики на тонких ножках. Вопреки всякой логике, на окнах почему-то висели шторы. Джоанна не понимала, зачем делать в каменной стене дырки, вставлять стекла, а потом закрывать их тряпками.

– Встань, – приказала женщина. – Встань сейчас же.

Джоанна посмотрела на нее серьезно, словно изучая, и отвернулась.

– Мы нашли их с разбитыми головами. Брата и его жену. Дикари вытряхнули мозги и набили черепа травой. Вроде куриного гнезда.

– Понимаю, – отозвался капитан. Кофе почти остыл, но он все-таки решил его выпить.

– Мать изнасиловали.

– Ужасно, – сказал капитан.

– А потом разрезали на куски.

– Нет слов. – Он покачал головой. Желудок внезапно взбунтовался.

Анна Леонбергер была стройной женщиной, экономной и расчетливой даже в жестах. Темные волосы, гладкая оливковая кожа и черные глаза выдавали уроженку Баварии. Она медленно-медленно повернула голову и брезгливо посмотрела на девочку, сидевшую на полу в скомканной массе широкой клетчатой юбки с оторванными кружевами, босиком, с выбившимися из косы растрепанными волосами. Сжала губы в тонкую линию, перевела взгляд на носки своих туфель и произнесла:

– Младшей сестре перерезали горло и повесили за ногу на большом дереве возле магазина. – Анна сложила руки на груди. – Поймать индейцев так и не удалось. Наши мужчины бросились следом, но только до смерти загнали лошадей.

– Понимаю, – сказал капитан и приложил к губам салфетку. Кофе оказался таким крепким, что ложка стояла.

– Ну вот. – Анна вытерла глаза тыльной стороной ладони. – Должно быть, девочка рада спастись от дикарей.

Все повернулись и посмотрели на маленькую пленницу. Она очень тихо, едва слышно пела песню на языке кайова и кивала в такт. Возможно, это было проклятие врагам или обращение к солнцу – отцу всего на свете, или хвала горам Уичито, или просьба о помощи.

– Племянница должна научиться работать, – решил Вильгельм. – Должна принять наши порядки. – Он глубоко вздохнул. – У нас нет своих детей. Только племянник, который работает на ферме у англичанина, в Фрайо-Тауне. Мы готовы ее взять. Жене нужна помощь. По хозяйству всегда много работы. Она не хочет сесть на стул? На полу как-то странно.

– Считает себя индианкой? – спросила Анна и снова покосилась в угол. – Встань.

Джоанна сделала вид, что не слышит.

– Боюсь, что так, – ответил капитан. – Надеюсь, вы учтете это обстоятельство. Ведь девочке всего десять лет.

– Ребенок нуждается в исправлении.

– Полагаю, Джоанна уже кое-чему научилась.

Анна кивнула.

– Она вполне может выполнять какую-то работу.

– Определенно, – подтвердил капитан.

Вильгельм молчал, приоткрыв рот и явно о чем-то размышляя, а остальные напряженно ждали, что он скажет. Наконец хозяин дома изрек:

– Значит, квитанции на покупку экипажа у вас нет?

– Нет.

Капитан Кидд провел ночь, лежа на жесткой, как доска, кровати в одной из спален второго этажа, однако Джоанна наотрез отказалась покинуть «Целебные воды» и расстаться с любимым красно-черным одеялом. На следующий день, когда собрались соседи со всей округи, она убежала в конюшню, заткнула юбку за пояс, обнажив щиколотки и голени, и ловко вскарабкалась по лестнице на сеновал. Когда же доброжелатели поднялись на несколько ступенек и ласково обратились к ней по-немецки, сбросила вниз серп и мотыгу.

– Оставьте ребенка в покое, – попросил капитан Кидд. – Неужели нельзя немного повременить с разговорами?