Новые байки со «скорой», или Козлы и хроники

— Незачем, — немедленно откликнулся Роман, — у меня коньяк остался в сумке… Ты же с нами? — спросил он Александру.

Рыженькая без затей кивнула. Консексус не консексус, но, в отличие от переворота, в этой частной плоскости сюжет развивался в заданном режиме и верном направлении.

— Тогда пошли?

— Пошли.

И они не торопясь пошли, благо Михаил с Дианой обитали рядом, практически на полпути между парадной Исаакиевской и барахолочной Сенной, то есть в центре, как и было сказано, в самом центре, в эпицентре города.

Минут через десять они вошли в квартиру.

— Удобно вы устроились, — заметила рыженькая Саша, с живейшей непосредственностью оглядывая нестандартное жилье, отделанное с выдумкой и незаурядным вкусом.

— Это мы нарочно, чтоб за впечатлениями далеко не бегать, — улыбнулся Миха, — сама видишь, у нас поэтому и прихожей нет: вот дом, вот порог, а за порогом — бух! и на баррикады…

— Нет, я серьезно — классная у вас квартира, я таких никогда не видела. Клево! — оценила Сашенька.

— Экзотика, — отозвался Михаил, — петербургские трущобы называется… Кстати, об экзотике, — обратился он к супруге, — пища нынче в нашем доме как — тоже субстанция экзотическая? или можно на что-нибудь надеяться?

— Надеяться-то можно, — Диана в задумчивости заглянула в холодильник, — а что толку, если мы августовские карточки уже неделю как прожрали, — почесала она стриженый затылок. — Ничего, сейчас мы что-нибудь сообразим… Человеки, против макарон и тушенки с луком никто не возражает? — вопросила Дина.

— Ба! Да это же предел мечтаний, Диночка! — бодро откликнулся Роман, копаясь в своей необъятной сумке.

— А можно я тоже поучаствую? Давай я лук почищу, — вызвалась рыженькая Саша.

— А я пока консервами займусь, — поддержал инициативу Михаил. — Реалии, однако… — пробурчал он, иронично хмыкнув. — Между прочим, спрашивается, господа, вот с чего бы это нам, в натуре, бунтовать приспичило? Нет, ну в самом деле, коли так подумать, к чему, кроме говорильни, перестройка привела? Мы же с этой базарной, извините, демократизацией уже до карточной системы докатились — а ведь ежели и дальше так пойдет, токмо ж хуже будет, — со скрежетом закончил он, открывая армейскую тушенку.

— Ну, ежели желудком думать… — выставляя две бутылки марочного коньяка и баночку икры, пожал плечами Ромка.

— А ты чем думал, когда в Париж со своим коньяком намылился? Ты бы еще уголь в Ньюкасл возить бы подрядился, чучело, — ухмыльнулся Миха.

— Сам ты чувырло непотребное, — с легкостью откликнулся Роман. — Я, вполне возможно, и дурак, но точно не придурок. Коньяк тамошний, настоящий, — я, как только домой оглобли поворачивать затеял, так прямо в аэропорту и отоварился. — Ромка улыбнулся. — Аристарх же верно говорил: зажигательная смесь стеклотары требует! — усмехнулся он.

Сашенька покачала головой.

— Удивительно, ребята, как вы просто, как легко ко всему относитесь, — режа лук, заметила рыженькая Саша.

— А это дабы попусту не надрываться, — Миха откупорил коньяк и расплескал по рюмкам, — за это мы и выпьем, — предложил он, — за то, чтоб не надорваться! — не дожидаясь закуси, возгласил он тост и залихватски опрокинул рюмку.

— Это правильно, наверное, так и нужно всё воспринимать, — пригубив коньяк, заговорила Сашенька, — а то у меня сегодня крыша невзначай поехала, настолько меня эти события поначалу ошарашили. Днем грузин какой-то прицепился, познакомиться нацелился. «Дэвюшка-дэвюшка, как вас зовут?» — спрашивает. А я стою, глазами хлопаю, что сказать, не знаю. «Не помню!» — отвечаю. Я ж действительно забыла, представляете! — Сашенька смахнула луковые слезы. — А с вами как-то просто, всё как будто не всерьез, будто понарошку — знаете, как в театре…

— Нет, не в театре — в цирке: весь вечер на манеже называется, — вставил Миха.

— Нет, не в цирке, — возразила Дина, — цирк уехал, а клоунов оставил, — съехидничала она.

— Это ты о нас или всё-таки о перевороте? — уточнил на всякий случай Миха.

— Да это так, вообще, чтобы тему поддержать, чтобы скучно не было, — Диана выставила на стол аппетитно шкворчащую сковороду, — промежду прочим, дамы-господа, кушать подано! идите жрать, пожалуйста, — позвала хозяйка.

— А кстати, о перевороте… — оживился было Михаил, но вовремя одумался, поскольку оголодавшая компания столь решительно навалилась на еду, что не в меру разговорчивые персонажи рисковали остаться без обеда.

Некоторое время насыщались молча, но как только публика утолила первый голод и лихо приговорила бутылку коньяка, Миха спохватился:

— Так вот, о перевороте, — закурив, возвратился к теме Михаил, — знаете, что мне наша нынешняя тряхомудия напоминает? — Миха впервые за весь день затянулся с настоящим удовольствием. — Карнавал! Не цирк, не театр абсурда, даже не балаган — именно что карнавал! Я тут давеча одну любопытную вещицу прочитал, цитату к случаю хотите? — предложил он публике.

— Не хотим, но выдержим, — разрешила подобревшая Диана.

Михаил прошел в комнату и вернулся с книгой.

— А что это за произведение? — спросила Сашенька.

— Умберто Эко, «Имя розы», — ответил Михаил.