Новые безделки: Сборник к 60-летию В. Э. Вацуро

Подготовкой Колосовой к дебюту занимался А. А. Шаховской, давно искавший актрису, которая смогла бы успешно конкурировать с Е. Семеновой. Благодаря его же усилиям Колосова была принята в театр (хотя и не в штат, а на условиях контракта) на роли первых любовниц, т. е. роли Семеновой. Первые два дебюта были успешны, но раздавались и критические замечания, причем недостатки игры Колосовой относили на счет неудачного руководства Шаховского[694]. Мать Колосовой обратилась к П. А. Катенину с просьбой взять на себя руководство юной актрисой. Шаховской был страшно обижен и надолго сохранил к Колосовой пристрастное и несправедливое отношение[695]. Каратыгина писала об этом в своих «Воспоминаниях» и, что крайне важно для нас, выдвигала в связи с этим несколько иную мотивировку своего конфликта с Пушкиным. «Князь старался даже отвлечь от меня самых ревностных моих почитателей и в том числе и А. С. Пушкина, который впоследствии каялся в том печатно в следующих стихах под заглавием „К**у“ (Катенину)»[696].

Работа Катенина с актерами основывалась на целой системе представлений о задачах театра и об актерском мастерстве. Стремясь приблизить театр к античному образцу, он требовал от актеров отказа от излишней «натуральности», учил произносить трагические монологи с пафосом, сопровождать речь «величественными» жестами. Во всем этом проявлялась своеобразная архаизация стиля актерской игры, противопоставленного повышенно эмоциональному, ничем не регламентированному романтическому стилю[697]. Очевидно, именно так, стремясь следовать рекомендациям нового учителя, играла Колосова роль Эсфири, в которой до нее с блеском выступала Е. Семенова.

Важно отметить и то обстоятельство, что перевод этой трагедии Расина был сделан самим Катениным и опубликован в 1816 г. Тогда же состоялась премьера. Отношение к этому произведению Катенина в театральных и литературных кругах было неоднозначным. Д. Н. Барков на очередном заседании «Зеленой лампы», говоря о представлении «Эсфири» 21 мая 1819 г., отметил: «Многим не нравится перевод сей пьесы; у всякого свой вкус, — по моему мнению, дай бог таких побольше!»[698] Мы знаем, что среди «многих» был, в частности, А. Бестужев, который в своей статье в «Сыне отечества» (1819, № 3) дал резко отрицательную оценку перевода Катенина. Премьера 1816 года была, однако, успешной; Катенин по этому случаю был приглашен во дворец к высочайшему столу. В «Воспоминаниях» А. М. Каратыгиной говорится: «Матушка моя решилась обратиться к переводчику трагедии Расина „Эсфирь“, П. А. Катенину…»[699]. Видимо, этот перевод Катенина был особенно известен. Заслуживает внимания и то обстоятельство, что, по общему мнению, Колосова выступила в «Эсфири» с большим успехом. Это отмечает и Д. Барков в уже упоминавшемся обзоре театральных новостей, и сам Пушкин в «Моих замечаниях об русском театре»: «Три раза сряду Колосова играла три разные роли с равным успехом»[700]. (Третьей ролью и была Эсфирь.) Успех Колосовой подтверждает и «Летопись русского театра»[701]. Однако отзывы критики (статьи Я. Толстого и А. Гнедича) были весьма сдержанны. Б. В. Томашевский объяснял это тем, что уже с начала 1819 года, т. е. с момента выступления в роли Эсфири, Колосова считалась ученицей Катенина, их имена неизменно объединялись в театральной критике, и отношение к Катенину и его школе определяло тон рецензий на ее игру[702].

Итак, выступление Колосовой в роли Эсфири стало точкой столкновения различных конфликтующих лиц и целых партий театрального мира. Эпиграмма, высмеивающая Колосову в этой роли, в принципе могла метить в самые разные цели. Она могла быть направлена против перевода Катенина, против его школы актерской игры, против Колосовой как актрисы, дерзающей состязаться с Семеновой, наконец, против Колосовой лично.

Судя по известным нам отзывам Пушкина о Катенине, относящимся приблизительно к этому времени («Он опоздал родиться» и т. д.[703]), допустимо предполагать, что Пушкин мог критически относиться к катенинскому переводу. В «Моих замечаниях об русском театре» Пушкин отмечает такие недостатки Колосовой, которые следует отнести к недостатку актерского мастерства и ошибочным представлениям о манере игры трагической актрисы. Он рекомендует ей исправить «однообразный напев, резкие вскрикивания», сделать жесты «естественнее и не столь жеманными» (XI, 12). В своих претензиях Пушкин сближается с теми претензиями к Колосовой, которые высказывали в своих статьях А. Гнедич и Я. Толстой. Они же были убежденными противниками школы Катенина и недостатки Колосовой связывали прежде всего с ее следованием «ложной методе»[704]. Имея в виду характер всех этих претензий, строки из пушкинской эпиграммы: «упоительная речь», «поступь важная» — можно расценить как издевку, имеющую достаточно конкретный смысл.