Новые дороги

– Любезнейший, прежде чем на эшафот подниматься, сапоги снимите. Я тут на колени становиться буду, – цыкнула на него Моргана.

Теплое кошачье тельце вцепилось в одежду, прижалось…

Она не боялась.

Но почему-то так было легче и спокойнее. И веселее, что ли?

– Нурик, пора, – шепнула она коту.

Когти разжались. Кот спрыгнул на плаху, подумал, поточил об нее когти…

– Ваше последнее слово, ваше величество, – вмешался снизу ньор Федеричи.

– До встречи, – усмехнулась Моргана.

Села на колени, положила голову на отполированное дерево, опустила руки… к ладони прижалось уютное кошачье тепло.

Свист клинка она скорее почувствовала, чем услышала.

А потом…

Боль?

Ее не было. Или не было осознания боли. Потому что откуда-то сверху к ней на плаху медленно спускались те, кого Моргана любила больше самой жизни.

– Коррадо! Фабрицио!

Ее супруг. И ее спутник!

Мужчины переглянулись, улыбнулись – и протянули руки, помогая ей подняться.

Моргана послушно вложила свои ладони в их. Ощутила надежное уверенное тепло…

– Я так соскучилась, мальчики…

– Идем? – Фабрицио всегда был нетерпеливым.

– Минуту. У меня есть еще одно дело…

Моргана оглянулась назад.

Голова лежала в корзине. Тело бессильно распростерлось на залитом кровью эшафоте. Эданна Сабина подхватила кота и прятала лицо в густой шерсти. Нурик явно был не слишком доволен, но не сопротивлялся. Лучше так, чем потом лапы от крови вылизывать…

Моргана улыбнулась – и прищелкнула пальцами.

Сейчас. Именно сейчас, пока тело не вернуло себе истинный облик… это еще несколько секунд. Потом жизнь в нем замрет окончательно.

– Пепел к пеплу, – тихо произнесла женщина.

А в следующий миг палач с воплем отскочил от тела.

Шарахнулся и свалился с эшафота ньор Федеричи.

Глухо вскрикнула эданна Сабина, упала в обморок какая-то фрейлина…

Тело «королевы» на глазах у всех рассыпалось черным пеплом. Пыль сыпалась и сыпалась на алую ткань, оседала на ней вечной чернотой и серебром… и на плахе осталась лежать только разрубленная черная роза.

– Господи, – прошептал кто-то.

Моргана довольно улыбнулась.

Ладно. Коменданта хватило продержаться. А эту энергию дала ей смерть Баттистины. Впрочем, о ней Моргана тоже не жалела.

Поднявшему руку на Высокий Род – смерть!

Палач просто привел приговор в исполнение.

Моргана знала, в эту секунду осыпается пылью в подвале ее алтарь. Она берегла, хранила, держалась, сколько могла. Но настала и ее пора.

Пора уходить.

Моргана Сибеллин, первая из династии, повернулась к своим мужчинам и улыбнулась.

– А вот теперь – пора.

Три души зашагали по солнечному лучу, не оглядываясь назад. Для них история только начиналась.

* * *

– Господи… Господи…

Других слов у эданны Сабины не было.

Челия поднесла руку ко рту.

– Это же…

– Святая, – шепнул кто-то в толпе. Не так уж много людей было допущено на казнь, но падре Ваккаро, стража, палач, фрейлины… и понеслось шепотком, промчалось по замку…

Упал на колени рядом с плахой палач. Прикоснулся. Куда там…

Была обычная, дубовая, а стала черная с серебром. Цвета Сибеллинов.

И мужчина впервые в жизни взмолился Богу, поверив даже не то что в его существование, а в его всеведение. И понимая, что за все совершенное здесь придется ответить там.

Казненная Адриенна Сибеллин становилась легендой королевства.

* * *

– Что-что там было?

Филиппо был весьма доволен жизнью. Как же прекрасно просыпаться свободным человеком!

Свободным!

А еще лучше, когда рядом с тобой любимая женщина, когда она улыбается, когда…

Все самое лучшее в жизни его величество перечислить не успел. Вчера они с Ческой удрали из дворца, сегодня вернулись с утра, когда все уже было кончено, и наткнулись на министра двора. Дан Микеле Баттиста лично доложил его величеству о том, как прошла казнь.

– В пыль?! Как – в пыль?! Почему в пыль?!

Смертельно побелела эданна Франческа, понимая, что это значит.

Казнь прошла. Но тела-то нет!

Доказательств нет…

А спустя некоторое время пойдут такие слухи…

Можно бы попробовать пустить встречные. Но…

Черная с серебром пыль, которая намертво осела на плаху. Впиталась – не вытравишь…

Разрубленная роза – стебель отрублен от бутона аккурат у чашелистиков, но роза цветет, живет, пахнет…

Ческа обхватила себя руками.

– Любимый…

Король заметил это и подошел к женщине.

– Ческа, милая, ну что ты… не надо! Все хорошо, все замечательно… ее больше нет, а мы поженимся и будем счастливы. Обязательно…

Ческу затрясло. Почему?

Она и сама не знала. Но холод окутывал ее волнами, проникал внутрь…

– Я пойду, милый. Мне надо еще к балу подготовиться…

Король милостиво отпустил любовницу, проводил ее взглядом, посмотрел на министра двора.

– Что еще скажете, дан Баттиста?

Дан Микеле пожал плечами.

– Ваше величество, из уважения к вашему отцу прошу меня выслушать. Даже если сказанное вам не понравится.

Филиппо поморщился.

– Слушаю.

Вот ведь… старичье! Как они не могут понять: сейчас другие времена! Закоснели, замшели в своем прошлом и не осознают, что надо, надо двигаться вперед, что будущее принадлежит таким, как Филиппо, – молодым, умным, хватким…