Новые гладиаторы[СИ]

Вася лежал в ванной уже более двух часов. Но особого облегчения это не принесло. Стало даже хуже. Внутренности сотрясала мелкая дрожь, и возобновилась тошнота. Желудок был пустой, но рвотные позывы вновь давали о себе знать. Все. Сегодня никакого алкоголя. Поставил для себя точку Василий. Может быть, затемно получиться дойти до моря и освежиться, но это потом. Он достал пластиковую бутылку с водой и сделал несколько глотков.

Надев белый халат с монограммой отеля, он вышел из ванной в гостиную. Сначала дохнуло бризом, а потом запахами из ресторана, и главное, звуками. Васю замутило. Он закрыл все окна. Звукоизоляция была превосходная. В номере установилась тишина. Желтоватые стены вкупе с сумеречным светом из окна, придавали обстановке тревожную тоску. Неуютно как-то.

Телевизор ударил по ушам ревом мексиканской корриды, комментатор тараторил, заглушая ор трибун. Листинг каналов не успокаивал, а раздражал. Вася выключил плазменную панель, и бросил пульт под кресло.

За окном почти стемнело. Тошнота пропала, и жажда тоже почти не мучила. В номер заползли сумерки.

Вроде начало отпускать, — подумал Вася и перешел на кровать в спальню. Подушек было много, и он устроился с комфортом, полулежа на одеяле, прикрывшись покрывалом. Он считал, что в отелях на одного человека слишком много постельного белья. Ну и хорошо. Пошарив рукой, он включил бра. На тумбочке лежала книга. Стивен Кинг "Кладбище домашних животных". "Старье конечно, — говорил Макс, — Но тебе может понравиться, ужасняк качественный".

Вещь была захватывающей, и он не заметил, как прошло несколько часов. Он как раз дочитал до момента, где безутешный папаша пошел выкапывать своего мертвого сына с кладбища. И решил на этом остановиться. Закладкой послужила загнутая страница. Книга отправилась на тумбочку.

Вася уже собрался выключить лампу, когда понял, что он в комнате не один. В неосвещенном углу за шкафом что-то стояло. Он потянулся к выключателю, и зажег общий свет. Освещение было непривычно тусклым. Словно вместо хорошей лампы, ввинтили дешевку на двадцать ватт.

В углу стояла мертвая женщина. То, что она мертва, сомнений не вызывало. Цвет лица был белый, с землистым оттенком. Стояла она абсолютно неподвижно. Глаза закрыты. Одета в бесформенный черный балахон.

Внутри у Васи, чуть пониже груди, стал разливаться ледяной холодок. В голове запульсировало, а дыхание стало прерывистым.

Допился. Беляк, глюки. Господи, что же дальше-то будет! Говорили же нельзя резко спрыгивать! В голове закрутились панические мысли.

Галлюцинация была неотличима от реальности. А может она настоящая? — подумал Барайкин, — и бодрости это предположение ему не прибавило. Тело не могло пошевелиться, зато началась икота. Вася зажмурился, и замер. Может быть пока, вообще никуда не смотреть, тогда она исчезнет?

Так он и сидел с закрытыми глазами и даже начал потихоньку успокаиваться. Барабас уже поверил, что откроет глаза, и не увидит в комнате ничего необычного, пока не раздался ритмичный шорох приближающихся шагов. Мышцы непроизвольно напряглись. Он сжал кулаки, и открыл глаза. Труп стоял перед кроватью. Веки на мертвом лице были опущены. От женщины веяло едва уловимым духом плесени. Василий зашарил рукой по постели в поисках защиты, и рефлекторно сжал в кулаке декоративную подушечку. Не ахти, какое оружие против ходячего трупа. В бога Вася особо не верил, но массивный золотой крест носил. Он нащупал его под футболкой, и выставил крест перед собой как защиту. Неплохо бы еще молитву прочитать, но он, как назло, не вспомнил ни одной. Только фразу: "Иже еси на небеси…" Впрочем, крест не произвел никакого эффекта.

Женщина подняла веки. Глаза были полностью черными. Контраст с бледной кожей был ошеломляющим. "Боярыня Морозова!" — возникла в голове иррациональная ассоциация.

— Пусть будет по-твоему, — прошептала она, — Я Боярыня Морозова.

Сказать, что Вася был ошеломлен, — ничего не сказать. Она смотрела сквозь него выпуклыми черными глазами, и улыбалась. Но улыбка предназначалась не ему, а кому-то другому. Улыбка была блуждающей, нижняя сероватая губа слегка подергивалась.

— Тебе предстоит ис-с-спытание, Василий.

Если шепотом можно говорить громко, то это был именно тот случай. Шипящие и свистящие согласные резали ухо.

— Сегодня у тебя очень важная ночь. На том столе, — она протянула руку в сторону журнального столика, — Стоит бумажная крыса. Скоро она превратится в настоящую. Эта крыса тебя очень не любит. Тебе нужно найти оружие. Ни тебе, ни ей не выйти из этой комнаты, пока живы оба. Таково испытание, Василий.

Произнося "Василий", она долго тянула слог "си". Это было похоже на шипение змеи.

— Интерес-с-сно, ш-што ты будешь делать-с-с.

Вася непроизвольно оглянулся в сторону журнального столика, и ничего на нем не увидел. Когда он вернул голову в прежнее положение, в комнате уже никого не было.