Новые горизонты

А на следующий день с раннего утра я, по предварительной договоренности с Путиловым, отправился на осмотр его заводов. Николай Иванович заехал за мной в наёмных санях, и мы вместе направились за город. Кстати, своего личного транспорта у Путиловых нет, такие уж они миллионеры. И дома своего у них нет (живут на съёмной квартире), и за границу никогда не ездили, хотя давно бы уже могли, средств хватает. Просто люди такие: у Николая Ивановича одна работа на уме, все деньги в дело вкладывает, ничего на роскошь и развлечения не остаётся, а Екатерина Ивановна его во всём поддерживает. Ха, а ещё я помню из прочитанного когда-то об этом незаурядном человеке, что взяток Путилов за всю свою жизнь никогда не давал и никогда не брал, чисто из принципа. Вот бывает же такое в жизни.

Эх, дороги. Что Путиловский, или, как в моё время его именовали, Кировский, завод, что завод «Аркадия», расположенный за Обводным каналом, — это на данный момент далёкие пригороды столицы, поэтому тащились мы в конечном итоге довольно долго. Да ещё рытвины, слякоть и грязь вперемешку с мокрым снегом затрудняли нам дорогу. Зимняя оттепель в Питере, что в девятнадцатом веке, что в веке двадцать первом, — удовольствие хуже некуда. К тому же сейчас булыжные мостовые только в центре города имеются, а чуть от центра отъедешь — и попадаешь, можно сказать, в сельскую местность.

Город я узнавал через раз: это здание помню, это — нет (про деревянные домики и говорить нет смысла). Странно. Ехали-то мы по Царскосельскому, в будущем Московскому, проспекту, дома которого я знал прекрасно, довелось там жить. Или теперь уже надо говорить не «в будущем», а «в той жизни» Московскому проспекту? В этой-то ещё неизвестно, как его потомки назовут. На подъезде к Обводному каналу пошли вообще сплошные деревенские усадьбы, а за Обводным и вовсе поля да леса вперемежку выстроились и какие-то сады с дачными домиками между ними виднелись. Насколько всё-таки маленький нынче Санкт-Петербург… и какой медленный транспорт.

— Александр, не узнаёте?

Николай Иванович показал вперёд и влево нашего движения. Мы подъезжали к смутно знакомому мне зданию.

«Оба-на, это ж…» — мелькнула в моём мозгу искра узнавания.

— Новодевичий монастырь.

— О да! Проведаем могилу вашей матушки?

Чёрт возьми! Как я мог забыть, что мать Александра Патрушева захоронена на кладбище Новодевичьего монастыря? Ведь жена Путилова упоминала об этом в разговоре несколько раз. Ох, ёшкин кот, расслабился, обормот. Проснись уже и включи мозг, ты же знаешь, как горят на мелочах засланные казачки. Да-а, Сашок, будь Николай Иванович более подозрителен, могли бы и не сложиться ваши взаимоотношения.

— Конечно, проведаем. Я и намеревался заглянуть сюда по дороге. Правда, где находится мамина могила, к своему стыду, уже и не помню.

— Ничего, я знаю, как пройти. Мы с супругой здесь изредка бываем.

Ну что ж, Александру Патрушеву необходимо почтить память мамы, а ещё необходимо — уже мне — воздать должное матери того, чьё место я занял. Это, так сказать, моё внешнее и внутреннее восприятие, и, пока мы шли, пока договаривались с монашками о посещении кладбища, они сплелись воедино. Над могилой склонились уже не двое в одном лице, а я единый. Я — сын, и я — тот, кому продолжать род, кому его возвеличивать.

Давал ли я какие-нибудь клятвенные обещания той, чьего сына заменил? Нет. К чему? Просто постоял и прочитал про себя молитву за упокой души. И так уже я себе установок по Патрушевым наставил выше крыши, лишние обещания здесь не нужны.

Дальнейший путь до «Аркадии» пролетел в невесёлых раздумьях о бренности нашего существования. Николай Иванович не тревожил, догадываясь о ходе моих мыслей. И лишь памятник «Нарвские ворота» меня немного отвлек. Впрочем, разглядывал я этот монумент недолго: мы, чуть до него не доехав, свернули на дорогу, которая в будущем будет называться Лиговским проспектом. Нынче это, правда, не проспект, а маленькая дорожка, идущая вдоль Лиговского канала.

Опытовый заводик Путилова расположился недалеко от соединения Обводного канала с Невой, рядом с Императорским фарфоровым заводом. По размерам не больше моего с Потапом Красноярского механического, даже рабочих почти как и у нас перед моим отъездом — восемьдесят шесть человек. Производит он в данное время новые рельсы, мелкосортное железо для рельсового крепежа и пудлинговую сталь для Путиловского завода. Как похвастался Николай Иванович, сталь очень мягкую, годную даже на паровые котлы. О, это, кстати, надо взять на заметку. Как прибудут в Питер мои красноярские архаровцы, договорюсь о её закупке. Раз уж я в Сибири из такой стали паровики делал, то могу и здесь тем же заняться.