Новые горизонты (СИ)

Разборки с ценными бумагами и деньгами потребовали составления взаимного договора (ведь его договор со старшим Патрушевым я как бы потерял), да ещё и расписку мне пришлось писать об отсутствии каких-либо претензий к Либерману по ранее проведённым операциям. В конце концов в мой карман упало ещё двадцать тысяч рублей, а новому деловому партнёру досталась куча ценной "макулатуры" на реализацию. С продажей бумаг я человека не торопил, срочность на данном этапе нам не нужна, пусть лучше он как можно больше денег из них извлечёт.

Договорились мы и о комиссионных, или, как нынче говорят, о "маклерском куртаже". Яков Петрович всего-то и хотел, чтобы его заработок соответствовал заработку настоящего биржевого маклера (так уж сложилось, что обычно "биржевые зайцы" получают с клиентов гораздо меньше), я был не против, и мы ударили по рукам. А вот с кредитом, к сожалению, у нас дело так и не продвинулось. Вроде люди, к которым обратился Либерман, заинтересовались моим предложением, но пока ничего конкретного сказать не смогли, отодвинули решение этого вопроса на понедельник. По мнению нашего "зайца", меня будут проверять на кредитоспособность. Что ж, пущай проверяют, мне скрывать нечего.

А в пятницу с утречка всю нашу компанию ошарашил своим визитом великий князь Николай Константинович. Правда, вначале он только меня с Машулей застал: Вяземский со Светланой по своим делам укатили, Софа с графом в магазин отошли, ну а мы как раз дома сидели, увлёкшись разучиванием новой песни, и тут нате вам — как снег на голову явление Романова народу. Слуг на тот момент в квартире не было, и пришлось мне на звук колокольчика самому реагировать. Открываю входную дверь, а там он стоит. При всём параде, один и без охраны.

— Доброе утро, Александр. Позволите войти?

— Доброе утро, Ваше Высочество. Заходите, я Вам всегда рад. Какими судьбами в наши палестины?

— Да вот решил узнать, как живут поэты.

— Уж не меня ли Вы, Ваше Высочество, к ним причислили?

— Не скромничайте, Александр, вам это не к лицу. И не надо со мной разговаривать столь официально, мы вроде не чинясь на балу общались, и сейчас не дворцовый приём. К вашему сведению, близкие обычно меня на русский манер именуют Никола. Разрешаю и вам так звать.

У-у, я уже близкий. Это пугает.

— Без проблем, Никола. Тогда и вы можете говорить мне просто Алекс — на американский манер.

Князь усмехнулся, а я с облегчением подумал, что официоз встречи отменяется. Да и слава богу, слишком уж он меня напрягает. Ростовцевы уже порассказывали, как иногда великие князья не любят тех, кто им почтение не выказывает. Так что в этом плане мне, пожалуй, на первом балу повезло встретить Николая, а не какого-нибудь другого великого.

Сегодня он, похоже, заглянул не к Ростовцеву, а именно ко мне. Надо так понимать, у нас наметилось продолжение общения. Хорошо это или плохо? А чёрт его знает! Но граф, наверно, будет недоволен.

— И всё же я удивлён вашим приходом. Своего адреса я, помнится, вам не давал.

— Его было нетрудно узнать. Хотя бы у хозяйки бала, на котором мы познакомились. Княгиня Разумова, кстати, о вас весьма любезно отзывалась, чем-то вы её впечатлили. Впрочем, и многие другие знают, где вы обитаете. Слухи о вас уже просочились в петербургские салоны. Да и не только в салоны: совсем недавно мама вами интересовалась, ей княгиня Наретова очень красочно ваш песенный талант описала. А вчера, представляете, захожу я к папа, а там морской министр Краббе под гитару прекрасную песню исполняет. Не догадываетесь чью?

Я кисло усмехнулся:

— Пожалуй, догадываюсь.

Ёшкин кот! Краббе "пошёл в народ" и "понёс" туда поэзию старшего Патрушева. Офигеть! А тётя в кружевах всё никак не может угомониться, расписывая очарование "сибирского соловья". Боже! Неужели я и в Петербурге успел уже прославиться дальше некуда? С такими темпами я скоро начну открывать двери императорского кабинета ногами. Стану там строить Александра II по стойке смирно и учить его уму-разуму. М-да, кажется, слишком много я новых хороших песен выплеснул на головы не подготовленных к такому изобилию аборигенов девятнадцатого века.

Тут и Машуля вышла в прихожую, и я поспешил познакомить гостя с ней:

— Ваше Высочество, разрешите представить Вам Марию Повойскую, надеюсь в скором времени мою названую сестру.

— Мадемуазель, великий князь Николай Константинович к вашим услугам.

— Рада знакомству, Ваше Высочество. Простите, что встречаю Вас в домашнем, к сожалению, меня не предупредили о Вашем приходе.

Ой-ой-ой! Какая Машуля величественная у нас стала, я прям не могу! Софа в миниатюре, однозначно. Да ещё и реверансик умудрилась исполнить по всем канонам. А стеснения, как всегда, ни в одном глазу.

— Не стоит извиняться, мадемуазель. Если бы я знал, что мне предстоит встреча с таким прелестным юным созданием, то я бы обязательно предупредил Алекса о приезде в надежде увидеть Вас во всём великолепии.

Ха, а Никола-то перед Машкой хвост распушил!

— В следующий раз не забудьте это сделать, я непременно постараюсь порадовать Вас своим видом.