Новые и новейшие письма счастья (сборник)

Мне

снился сегодня

Египет, пустыня, что пылью дымит,

отеля параллелепипед на фоне седых пирамид,

привычные увеселенья меж пляжей, барханов и гор,

но главное – все населенье втянулось в мучительный спор.

Один ко мне тоже прискребся, вцепился зубами, как мопс,

и спрашивать

стал про Хеопса: товарищ, а как вам Хеопс? На фоне

правителей юга, под пологом местных небес, он был,

безусловно, зверюга – ужасней, чем даже Рамзес;

славянства вожди и арапства пред ним – эталон белизны;

ужасное, знаете, рабство, убийства, растрата казны, утрата

товарного вида, забыты порядок и честь… Но все-таки

вот – пирамида! А что у нас кроме-то есть? Осталась

от этого гада и тешит туристам глаза. А то бы сплошная

Хургада. Вы против, камрад, или за?

Немного

помявшись для виду,

я так отвечаю во сне: конечно,

я за пирамиду, но рабство не нравится мне.

Конечно, я против холопства, позиция, в общем,

проста – но это же время Хеопса, две тысячи лет до Христа.

Неужто он так актуален, велик, справедлив и толков, что вы

из-за этих развалин беснуетесь тридцать веков? О да,

говорит египтянин, в ответ

предлагая вино. Наш спор для стороннего странен, но нам

он привычен давно.

Мы ляжем со временем в гроб все, придя и уйдя

нагишом, – а все-таки спор о Хеопсе останется

неразрешен. Как некая вечная оспа, Хеопс заразил

большинство. Одни у нас против Хеопса, другие убьют за него.

Покуда Египет не спекся, он тот еще был исполин, —

а собственно, кроме Хеопса, и вспомнить-то нечего, блин.

Любого спроси и уверься – историк тебе подтвердит:

ни больше подобного зверства, ни больше таких пирамид.

Туристы бегут с перепугу, узнав, что за этот предмет

терзаем мы глотки друг другу четвертую тысячу лет:

мы движемся в ритме рапида. Былая угроза грозна. Одни

говорят: пирамида! Другие: пустая казна!